Сиреневая госпожа поместья Лундун. Том 1

Помимо сложностей в освоении языка, появился также ряд проблем психологического свойства. Придя немного в себя и отойдя от первого шока, я наотрез отказалась ходить в местный аналог утки и позволять лекарю себя мыть. Однако физически обслуживать себя я была пока не в состоянии. Вернее, не так: я была не в состоянии дойти до нужного помещения. Руки, к счастью, с каждым днём работали всё лучше и лучше, ела я уже сама, да и с водными процедурами могла справиться самостоятельно. Чатьен Васт относился к моей внезапно пробудившейся стеснительности с неожиданным пониманием (хотя, возможно, причиной его молчаливого принятия моих капризов было то, что он пока был не в состоянии донести своё мнение с тем количеством слов, которые мне было уже известно, а сотрясать воздух понапрасну он считал неприемлемым). По первой моей просьбе лекарь брал меня на руки и относил в нужное помещение, благо, и ванная, и туалет находились на этом же этаже. Туалет, к слову, был как раз такой, какие я ненавижу: деревянный короб с дыркой, под которой стояло ведро – этакий продвинутый вариант сельского сортира. Ванная, впрочем, тоже не отличалась изысками: обычная каморка, посреди которой стояла глубокая бадья, а на стене висело несколько больших отрезов хлопковой ткани, служившей эквивалентом полотенца. Так что для того, чтобы помыться, кто-то сначала должен был подогреть воду и наполнить ею бадью. Со слов Чатьена Васта я знала, что в доме есть слуги, которые выполняют всю грязную работу, но привлекать их к моему обслуживанию было опасно: время от времени я забывалась и могла сказать что-то на своём родном языке. Да и мимика и жесты у меня максимально не соответствовали статусу Сиреневой госпожи поместья Лундун.

К слову о статусе. Из разрозненных картинок, показанных мне лекарем, я узнала, что являюсь дочерью бэкхрана поместья Лундун (как я поняла, это что-то вроде лорда в Средневековой Европе, у которого, помимо обширного земельного владения, есть личная армия, он может свободно принимать законы и вершить суд на своей территории, но при этом его владения являются частью единого государства) и его супруги Тэят. Так что, как говорится, сбылась мечта идиота: я-таки стала, пусть и с некоторой натяжкой, принцессой. Мой брат по имени Ришан носил титул Красный господин, а моя мать была Розовая госпожа. Это странное цветовое разделение господ в поместье меня крайне заинтересовало, но я не смогла нормально сформулировать вопрос, поэтому пришлось отложить его до лучших времён.

Когда мы добрались до чисел и цифр, для изучения которых Чатьен Васт принёс ко мне в комнату кучу мелких палочек длиной с мой указательный палец, я наконец-то смогла выяснить возраст своего нынешнего тела. Шесть лет. Узнав это, я мысленно застонала – впереди меня ожидали все прелести взросления, вроде гормональных скачков, прыщей и прочих радостей жизни.

– Сколько вам лет? – спросила я лекаря, старательно выговаривая новые слова. Учитывая, что поправлять Чатьен Васт меня не стал, я всё произнесла правильно.

– Тридцать пять.

«Практически мой ровесник», – подумала я.

– Мне тридцать один.

Чатьен Васт вскинул вверх правую руку – жест, как я недавно узнала, обозначающий «нет».

– Тебе шесть, – твёрдо заявил лекарь.

Вздохнув, я подняла левую руку – жест согласия. Нахмурившись, мужчина подался вперёд – мы, как обычно, сидели на моей постели, я – откинувшись спиной на изголовье, а он на самом краю, – уверенно обхватил меня за локоть и чуть отвёл руку назад, чтобы плечо с корпусом образовало прямой угол, затем немного изменил положение предплечья, поставив его перпендикулярно плечу, и в довершение надавил на ладонь, отгибая её назад – какой-то похожий жест я как-то видела по телевизору в индийских танцах.

– Повтори сама, – строго велел Чатьен Васт, пристально глядя на меня своими холодными светло-карими глазами.

Вздохнув, я опустила руку вниз, затем подняла её, постаравшись поставить так, как он показал. Мужчина вновь был вынужден исправить мою позу: отодвинуть локоть и отогнуть ладонь. Поза была жутко неудобной, о чём я не преминула сообщить своему истязателю.

– Так нужно, – сухо проговорил он. – Повтори ещё раз.

В итоге следующую пару часов я до изнеможения повторяла жесты согласия и несогласия, мысленно костеря Васта последними словами. А вечером этот горе-врачеватель посчитал, что я вполне готова для того, чтобы начать тренировать мышцы корпуса. В итоге мне пришлось качать пресс в попытках самостоятельно сесть, хоть и держась руками за ладони Чатьена, скрытые перчатками. Сделать данное упражнение мне удалось лишь три раза, да и то удержаться дольше десяти секунд в вертикальном положении не хватило сил, однако, судя по несколько потеплевшему взгляду, мой надзиратель остался доволен.

– Я хочу ходить, – устало откинувшись обратно на подушку, проговорила я, специально выбирая самую лёгкую на мой взгляд грамматическую конструкцию – модальный глагол полюс инфинитив смыслового глагола. – Когда?

Чатьен Васт что-то ответил, но я не поняла ни слова и недовольно скривилась.

– Я не поняла.