Сиреневый черный. Тетралогия.

Решив пока довольствоваться тем, что есть, Бернадет собралась было двинуться восвояси, но ее острый взгляд упал на землю, где не так давно валялась сбитая с ног девчонка. Внимание мечницы привлек небольшой прямоугольный предмет — похоже, беззубая его и обронила. Не сказать, чтобы Бернадет была такой уж любопытной, но гладкая поверхность и совершенная форма находки заинтересовали ее. Не выбираясь из седла, мечница ловко нагнулась, подцепила плоский прямоугольник пальцами и запихала его в кожаную поясную сумку, где носила обычно зачарованный точильный камень, пару колб с ядом и россыпь несущественных бытовых артефактов.

Похоже, бесконечный «рабочий» день наконец-то закончился, а значит, можно было с чистой совестью возвращаться домой под долгожданный зонт над неизменным лежаком на любимой террасе. Скривив рот в очередном зевке, Бернадет от души пришпорила лошадь и поскакала в Пану.

Он привык к предательствам и битвам, но такого с ним не случалось раньше никогда. Еще никогда его не предавало собственное тело. Но таковой стала реальность — долгожданная жизнь, вырвавшая Фиро из вечной беспробудной ночи, принесла не только радость бытия, но и слабость, усталость, уязвимость. С каждой новой битвой он осознавал это все яснее. «Будет трудно» — шипел в памяти старый Кагира и скалил белые зубы в беззвучной насмешке. Да уж, трудно…

Фиро так и не привык спать лежа и почти каждую ночь просыпался оттого, что инстинктивно, по старой привычке пытался подняться на ноги. Он просыпался по многу раз за ночь, от этого в теле постоянно копилась усталость — выспаться толком никак не выходило. Кроме беспокойного сна нашлись и другие трудности — сражаться теперь приходилось по-другому. После нескольких стычек с воинами Клодии Фиро понял, что иногда не стоит переть напролом и подставляться под удары, которые раньше, будучи мертвым, он привык не замечать. Во время одного из нападений он чуть не «поймал» в грудь стрелу, вовремя сообразив, что с живым телом подобная беспечность может выйти боком.

Трудно — надо дышать. Трудно — надо спать. Надо замечать раны и терпеть боль. А ведь сила нужна, как никогда — ведь врагов много. И выносливость необходима, потому что враги быстры, ловки и коварны. И рука должна быть тверже стали, которую она сжимает, чтобы рубить, кромсать и крушить…

Однако происходило и то, что не могло ни радовать. Последняя стычка с рабским конвоем окрылила Фиро. Наконец-то он смог скрестить оружие не с пешками, а с самим врагом, и — самое приятное — заставить этого врага сбежать. Наверное тогда он мог бы одним махом разделаться с Бернадет, наверное, упустил удачный шанс убить, но выбор его был сделан в пользу жизни — жизни незнакомых людей, которыми решила прикрыться растерявшая мастерство подельница колдуньи. Жизнь важнее всего, а шанс убить еще будет — и он доберется еще и до черной мечницы и до ее кровожадной соратницы…

Фиро откинул голову на шершавые доски стены симова дома. Прикрыв глаза, позволил себе провалиться на несколько минут в забытье — жалкое подобие настоящего сна, полноценного отдыха. Где-то вдали, за пыльным, занавешенным плотной серой тканью окном высоким чистым голосом выл Трава. Фиро не приводил его в убежище, оставлял в лесу за Паной, чтобы не выследили. Песий голос баюкал, успокаивал, уносил на волнах памяти в далекое прошлое. Так в детстве он слушал, как воет у ворот псарни Мори — огромный старый араги с бельмом на глазу. В замке Араганы Мори называли Царем Леса, за то что он мог с первого укуса усадить на охоте медведя, одним ударом могучего корпуса повалить наземь матерого кабана-секача. Фиро не раз видел, как Мори грудь в грудь сходился с волками, а те, визжа, падали навзничь и, кувыркаясь, катились по земле. Мори — бесстрашный, несокрушимой, неутомимый зверь-воин — таким Фиро виделся таинственный брат-собака из старинной детской песни…

Сонные картины воспоминаний пошли рябью, нарушенные тихим скрипом входной двери. Фиро открыл глаза, не меняя позы, взглянул на Сима, зашедшего в дом с большой вязанкой хвороста. Сбросив ношу в угол, юноша сел за стол напротив друга. В ясных глазах его блеснули хитрые огни.

— Чего? — поинтересовался Фиро.

— Лицо у тебя уж больно довольное, — дружелюбно улыбнулся Сим, — а насколько я тебя знаю, такое выражение бывает у тебя всегда после хорошей драки.

— Было дело, — согласился Фиро, не желая вдаваться в подробности последних событий. — Ты забыл, о чем договаривались? У меня здесь свои дела, у тебя свои.

— Так-то оно так, — стерев с лица улыбку, Сим сложил руки на груди и откинулся на деревянную спинку грубо слаженного стула, — только по Фирапонте ползут слухи, будто наследник Араганы вернулся с того света, чтобы наказать проклятую колдунью.

— Так и есть.

— Очнись! Вся Пана о тебе болтает. О тебе и о каком-то драконе, которого как оголтелая ищет Клодия, — поделился последними новостями Сим и тут же сделал неутешительный вывод, — я все понимаю, но на твоем месте был бы осторожнее.