Сиреневый черный. Тетралогия

На какой-то миг ее лицо, искаженное маской злобы, пошло морщинами и пятнами, просветив сквозь фарфор девичьей нежной кожи обесформленные черты дряхлой старухи.

– Отвесь-ка ему хорошую затрещину, Шайя, чтоб не бросался словами, – усмехнувшись, фыркнула Бернадет.

– Кому? – в недоумении пожал плечами великан.

– Ему, – мечница кивнула на пленника, но Шайя не торопился выполнять приказ.

– А кто это? – он склонил на сторону голову и вопросительно взглянул сначала на Бернадет, а потом на Клодию.

– Это Фиро, – устав от тупости подопечного недовольно буркнула Клодия. – Младший братец нашего Айзе.

– Какого Айзе? – продолжил расспрос Шайя, повергнув нетерпеливую колдунью в бешенство.

– Да никакого! Уже никакого, кретин! – заорала она на здоровяка, и тот испуганно попятился за спину Бернадет. – Так вот, ты! – она переключила свой гнев на Фиро. – Знай, что я – владычица этих земель сейчас, а потом под моей властью будут и другие. Я почти Королева, так что стой передо мной, как слуга, как раб, и не смей открывать свою песью пасть в сомнении…

Она встала с кресла и, повернувшись спиной ко всем присутствующим, отправилась к перилам балюстрады, чтобы осмотреть свои владения.

– Какая ты Королева, – послышалось позади; в спокойном голосе Фиро прозвучала нескрываемая усмешка. – Ты – просто портовая девка с темноморского побережья.

– Девка? – Клодия замерла, застыла на месте статуей, потом медленно развернулась, вперила в пленника ненавидящие жуткие глаза. – О, да! Я не из ваших, не из благородных! Я не дворянка, не княгиня, ни к какой знати не отношусь, – она окинула самоуверенным взглядом окружающих, – но мне этого вашего происхождения и не надо. Я – не то, что вы! Я самая великая волшебница этого мира! Я ученица самого… – тут она замолчала, выдохнув, вернулась на кресло и подперла рукой подбородок, – …впрочем, неважно.

Она снова умолкла, задумчиво потупила глаза в пол, скользя взглядом по витиеватому растительному орнаменту черно-белой мозаики. Бернадет и Шайя внимательно уставились на нее – ведь обычно подобные паузы не сулили ничего хорошего.

Наконец Клодия подняла голову. Ее взгляд источал привычную злую пустоту. Она поднялась, приблизилась вплотную и посмотрела пленнику в глаза.

– Все повторяется, Фиро. От судьбы не уйдешь. Как бы ты ни бегал, как бы больно ни кусался, все равно будешь стоять передо мной в цепях. Ты хороший воин, не спорю, но сердечко у тебя дрянное, человеческое: дружба, любовь, долг – вот твои слабые места, твоя погибель. Помнишь, как десять лет назад мы с тобой стояли так же напротив друг друга, и ты так же пытался спасти своих друзей. А теперь ответь мне, зачем тебе друзья, если из-за них ты уже второй раз попадаешь в безвыходное положение. Помнишь, ту настырную девку, влюбленную в твоего старшего брата? Ее, кажется, звали Юта? Ведь это она, дура, приревновала меня к Айзе и принялась следить за нами, вынюхивать. Только сама она не справилась, потребовала помощи от тебя, и ты, как верный друг, отправился следить за братом и совершенно случайно стал свидетелем нашего ритуала по обретению вечной молодости, – ностальгически закатив глаза, Клодия мечтательно вздохнула. – А ведь мы предлагали тебе присоединиться. Жаль, что ты отказался… Да еще и глупая девчонка, твоя безродная приятельница разболтала по всей округе о моих ритуалах и планах жить вечно. Пришлось ее убить, и ее брата тоже, а тебя сделать виноватым, должен же был кто-то за все отвечать, согласись?

Фиро не ответил, смерил ее полным ненависти взглядом. Скрипнув зубами, поинтересовался:

– Десять лет назад ты обещала, что оставишь моих друзей живыми, если я возьму на себя вину за все твои злодеяния. Слова ты не сдержала.

– Твои друзья-крестьяне виноваты сами – не стоило быть такими болтливыми. Я ничего не могла поделать, – с невинным видом развела руками Клодия. – Но теперь все по-другому, так что насчет мальчишки-заложника не беспокойся, я приказала Бернадет дать ему лошадь и вышвырнуть из Фирапонты. Видишь, я тоже могу быть великодушной и благородной.

– Крысиное у тебя благородство, – прорычал в ответ Фиро.

– Уж, какое есть, – жутко улыбнулась ему Клодия. – Ты мне нравишься, честно. Люблю таких – бесстрашных и живучих. И почему ты не присоединился к нам тогда, много лет назад? У тебя ведь был шанс, и мы, – она обвела плавным жестом всех присутствующих, – взяли бы тебя в свои ряды без вопросов.

– Вы подлые убийцы, решившие за счет чужих жизней создать иллюзию собственных.

– Так вот как ты заговорил, – Клодия понизила голос, и он стал обманчиво мягким и спокойным. – Значит, по-твоему, мы убийцы? Злодеи? – она снова вкрадчиво заглянула Фиро в глаза.

Ответа не последовало, но для вошедшей в роль наставительницы колдуньи это уже было неважно: