Сирены Титана (сборник)

Голова Сэло перекувыркнулась в кардановом подвесе.

— Его нет, — сказал он убитым голосом. И шепотом повторил: — Нет его…

— Машина? — сказал Сэло. Он говорил с запинкой, обращаясь не столько к Константу, Беатрисе и Хроно, сколько к самому себе. — Да, я машина, и весь мой народ — машины, — сказал он. — Меня спроектировали и собрали, не жалея затрат, с превеликим тщанием и мастерством, чтобы я стал надежной, абсолютно точной, вечной машиной. Я — лучшая машина, какую сумели сделать мои сородичи.

— А какая машина из меня вышла? — спросил Сэло.

—  Надежная?— сказал он. — Они надеялись, что я донесу мое послание до места назначения запечатанным — а я сорвал все печати, я его вскрыл.

—  Абсолютно точная?— сказал он. — Теперь, когда я потерял своего лучшего, единственного друга во всей Вселенной, я еле ноги таскаю, мне теперь через травинку переступить — все равно что прыгнуть через пик Румфорда.

—  Отлично действующая?Да после того, как я двести тысяч лет кряду смотрел на то, что творится на Земле, я стал непостоянным и сентиментальным, как самая глупая школьница на земном шаре.

—  Вечная?— мрачно сказал он. — Это мы еще посмотрим.

Он положил послание, которое так долго хранил, на пустой бледно-лиловый шезлонг Румфорда.

— Вот оно, друг, — сказал он Румфорду, оставшемуся только в его памяти, — пусть оно принесет тебе радость и утешение. Пусть твоя радость будет так же велика, как страдания твоего старого друга Сэло. Чтобы отдать тебе послание — пусть даже слишком поздно, — твой друг Сэло поднял бунт против самой сути своего существа, против своего естества — я ведь машина.

— Ты потребовал от машины невозможного, — сказал Сэло, — и машина совершила невозможное.

— Машина перестала быть машиной, — сказал Сэло. — Контакты съела ржавчина, ориентация нарушена, в контурах короткие замыкания, а механизмы вышли из строя. В голове у машины полная неразбериха, голова у нее лопается от мыслей — гудит и раскаляется от мыслей о любви, чести, достоинстве, правах, совершенствовании, чистоте, независимости…

Старый Сэло взял посланное кресла Румфорда. Послание было написано на тоненьком алюминиевом квадратике. Послание состояло из одной-единственной точки.

— Хотите узнать, как меня использовали, в жертву чему принесли всю мою жизнь? — сказал он. — Хотите услышать, в чем заключается послание, которое я нес почти полмиллиона земных лет — и которое я должен нести еще восемнадцать миллионов лет?

Он протянул к ним ногу — присоску, на которой лежал алюминиевый квадратик.

— Точка, — сказал он.

— Точка, — и больше ничего, — сказал он.

— Точка на тральфамадорском языке, — сказал старый Сэло, — означает…

— ПРИВЕТ!

Маленькая машина с Тральфамадора, доставив послание самому себе, Константу, Беатрисе и Хроно — на расстояние ста пятидесяти тысяч световых лет, — внезапно бросилась бежать вон со двора, к берегу моря.

Там Сэло покончил с собой. Он сам себя разобрал и расшвырял детали по всему берегу.

Хроно вышел на берег, в задумчивости принялся расхаживать среди разбросанных деталей Сэло. Хроно всегда знал, что его талисман обладает чудодейственной силой и сверхъестественным значением.

Он всегда догадывался, что когда-нибудь какое-нибудь высшее существо явится и предъявит права на талисман, как на свою собственность. Так уж устроены самые могущественные талисманы — человек всегда получает их только на время.

Люди просто берегут их, пользуются их силой, пока не приходят высшие существа, настоящие хозяева талисманов.

Хроно никогда не мучился ощущением тщетности и бестолковости всего происходящего.

Для него все и всегда было в полном порядке.

И сам мальчик был частью этого совершенного, полного порядка.

Он вынул из кармана свой талисман и без малейшего сожаления уронил его на песок, бросил его среди разбросанных по песку деталей Сэло.

Рано или поздно магические силы Вселенной снова соберут все, как надо, — Хроно в это верил.

Магические силы все всегда приводили в порядок.

ЭПИЛОГ Встреча со Стоуни

«Ты устал, ты смертельно устал, Звездный Странник, Малаки, Дядек. Отыщи самую дальнюю звезду, сын Земли, и думай, глядя на нее, как тяжелеют твои руки и ноги».

— Сэло

Больше почти нечего рассказывать. Малаки Констант состарился на Титане. Беатриса Румфорд состарилась на Титане. Они скончались мирно и почти одновременно с разницей в одни сутки. Они умерли на семьдесят четвертом году жизни.

А что в конце концов стало с их сыном, Хроно, — про то знают только синие птицы Титана.

На семьдесят четвертом году жизни Малаки Констант был дряхлым, добродушным старичком на полусогнутых ногах. Он совершенно облысел и ходил почти всегда в чем мать родила, однако тщательно подстригал свою седую ван-дейковскую бородку.

Последние тридцать лет он жил в неисправном космическом корабле Сэло.