Сирены Титана

А Боз по доброте своей ни разу не сказал Дядьку правду, как ни велико было искушение оглушить его правдой, как дубиной.

Ужасная картина в рубине рассеялась.

— Да, Господи! — мысленно сказал Боз.

Взрослый гармониум на руке Боза зашевелился.

— Просишь старого Боза, чтобы устроил концерт? — мысленно спросил у него Боз. — Хочешь попросить, да? Хочешь сказать: Боз, старина, не подумай, что я неблагодарный, я понимаю, какая это великая честь — быть вот тут, у самого твоего сердца. Только я подумал про моих друзей, там, снаружи, и мне очень хочется, чтобы им всем было тоже приятно и хорошо. Ты это хотел сказать? — спросил Боз мысленно. — Хотел сказать: прошу тебя, папа Боз, устрой концерт для моих бедных друзей! Ты это хотел сказать?

Боз улыбнулся.

— Ну, только без лести, без лести, — сказал он гармониуму.

Маленький гармониум у него на запястье сложился вдвое, потом опять растянулся во всю длину.

— А что ты хочешь мне сказать? — спросил его Боз. — Хочешь сказать: дяденька Боз, твой пульс слишком питательный для такого крохи, как я. Дяденька Боз, пожалуйста, сыграй нам какую-нибудь милую, сладкую, легкую музыку на завтрак! Ты это хотел сказать?

Боз обратился к гармониуму на правой руке. Существо за все время ни разу не пошевельнулось.

— А ты у нас любитель спокойствия, а? — мысленно спросил у существа Боз. — Болтать не любишь, зато все время думаешь. Сдается мне, ты думаешь, что Боз — старый скупердяй, раз не дает вам слушать музыку весь день напролет? А?

Гармониум на его левой руке опять зашевелился.

— Что? Что ты говоришь? — мысленно сказал Боз. Он склонил голову на бок, делая вид, что прислушивается, хотя ни один звук не мог долететь до него в окружающем вакууме. — Ты говоришь — пожалуйста, Царь Боз, сыграй нам «Увертюру 1812 года»? — Боз напустил на себя возмущенный и суровый вид. — Мало ли что тебе больше по вкусу пришлось — это еще не значит, что оно тебе полезно.

Ученых, специализировавшихся на Марсианской войне, часто поражает странная неравномерность военных приготовлений Румфорда. В некоторых областях он допускал чудовищный недосмотр. Ботинки, которые он поставлял для рядовых солдат, почти гротескно подчеркивали непрочность марсианского общества, созданного солдатами ради войны, созданного с единственной целью — покончить с собой, чтобы воссоединить все народы Земли.

Однако в подборках фонотек, которыми Румфорд лично снабжал флагманские корабли дивизий, встречаются великие культурные ценности — запас великих ценностей, рассчитанных на цивилизацию, которой предстоит просуществовать не меньше тысячи земных лет. Говорят, что на фонотеку никому не нужной музыки Румфорд потратил времени больше, чем на артиллерию и полевые госпитали, вместе взятые.

Вот как сказал об этом неизвестный шутник:

— Марсианская Армия приземлилась, имея в запасе музыки на триста часов непрерывного звучания, а ей не хватило бы времени дослушать даже «Вальс-минутку».

Это нелепое пристрастие к фонотекам на марсианских флагманских космических кораблях объясняется как нельзя проще: Румфорд обожал хорошую музыку — кстати, эта страсть посетила его только после того, как он был рассеян во времени и пространстве хроно-синкластического инфундибулума.

Гармониумы в пещерах Меркурия тоже обожали хорошую музыку. Они веками питались одной тягучей нотой — звоном Меркурия. Когда Боз дал им отведать настоящей музыки — это оказалась «Весна Священная» — некоторые бедняги буквально умерли от восторга.

В желтом свете меркурианских пещер мертвые гармониумы выглядят оранжевыми, сморщенными. Мертвый гармониум похож на сушеный абрикос.

В тот первый раз, когда концерт вовсе не предназначался для гармониумов, магнитофон стоял на полу космического корабля. Те существа, которые умерли в экстазе, непосредственно контактировали с металлическим куполом корабля.

Теперь же, два с половиной года спустя, Боз демонстрировал, как надо устраивать концерт для аборигенов, чтобы он их не убил.

Боз вышел из своего грота, неся с собой магнитофон и несколько кассет с музыкальными записями. В коридоре снаружи он поставил две алюминиевые гладильные доски. На ножках у них были амортизирующие колпачки. Между гладильными досками было расстояние в шесть футов, перекрытое носилками с зеленоватым, как лишайник, полотнищем, натянутым на трубки.

Боз поместил магнитофон посередине носилок. Все это сооружение имело одну цель: ослаблять, рассеивать, разбавлять вибрации, исходящие от магнитофона. Прежде чем достигнуть каменного пола, вибрации должны были пробиться по лишенному упругости материалу носилок, через ручки носилок, через гладильные доски и, наконец, через мягкие колпачки на ножках этих досок.

Это рассеивание обеспечивало безопасность. Оно гарантировало, что ни один гармониум не получит смертельную дозу музыки.