Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях

Заметим, что Алепп и Сайда были единственными городами Сирии, в которых имели тогда свое пребывание французские консулы и негоцианты. Много туземцев пользовались их покровительством, и на основании прежней торговой системы Турции были снабжены бератами от французского и венецианского посольств. Известно, что бераты эти, с ведома Порты, составляли в подвластных племенах класс людей привилегированный от иностранных держав и, следственно, к ним привязанный[323]. Так как богатейшие из купцов принадлежали к этому классу, то узы торгового покровительства распространяли те же чувства в многочисленных клиентах. В сих-то городах зародилась уния и усилилась, едва не вытеснивши православия, тогда как в остальной Сирии она в массе народа не обрела сочувствия.

По кончине Афанасия избрание преемника его Сильвестра подало повод к раздорам в православной пастве, а иезуиты, сбросивши уже личину, воспользовались этим обстоятельством, чтобы привлечь новых прозелитов в духовенстве и в народе. Между тем отпавшие епископы посвятили из своей среды патриарха, с титулом православных патриархов Антиохии и с подтверждением выбора папскою буллою. На горе Ливанской, где издревле преобладала католическая секта маронитов, две знаменитейшие обители православные — Спасская Дер-Мхалас и Иоанновская Дер-Мар-Хана-Шуэр — отпали в унию. Патриарх Сильвестр прибегнул к насильственным мерам для утушения зла. Соборная церковь алеппская была возвращена православию, но осталась безлюдною. Униаты как в Алеппе, так и в других городах, где новых церквей не позволялось строить, стали служить литургию по домам, со всем упорством гонимого раскола. Не раз правительство, уведомленное о том, подвергало духовенство тюремному заключению и налагало пени на христиан в совокупности. Нередко сам патриарх и епископы православные, единственные представители народа пред правительством, подвергались взысканию за униатов. Видя невозможность искоренения зла силою власти, они, вместо гонения, стали оказывать отпадшим свое покровительство пред турецким начальством и заключили условия с униатами, чтобы ходатайствовать по делам, подведомым духовной власти в гражданском управлении Турции. Православное духовенство обязалось выносить на кладбище покойников, ибо униатского духовенства турки не признавали, включая униатов в составе православных обществ.

Безначалие Сирии в продолжение целого XVIII века благоприятствовало успехам унии. Сам патриарх Анфим, преемник Сильвестра, должен был бежать в столицу от гонений Джаззара. Во все это время народ видел в унии только раздор между духовенством; о Папе ничего не слышал; нововведений в догматах не подозревал при сохранении православных обрядов, а потому, всегда чуждаясь и латинской, и маронитской церквей, легко впадал в униатский раскол при первой ссоре с православным духовенством, даже при первой семейной вражде, точно как бы оставлял один приход, чтобы вступить в другой. Но в духовенстве уния сделала существенные успехи воспитанием молодых послушников в Риме и учреждением духовных училищ на Ливане и типографии в обители Map-Хана. Арабскому духовенству предстояла также перспектива епископства и патриаршего сана с того времени, как православная церковь приняла за правило вверять патриарший престол Антиохии, и большую часть епархий природным грекам, а не арабам, не столь благонадежным в этой упорной борьбе.

Уничтожение иезуитского ордена Папою Клементом XIV и политические дела Европы, в исходе прошедшего столетия, приостановили успехи унии в Сирии, а деятельностию греческого духовенства наступательные ее действия были обузданы. Без внешнего содействия уния была бессильна. Самые ее последователи усердно опровергали латинские догматы. По смерти ученого униатского епископа Германоса на Ливане найдены его рукописи, служащие оправданием восточной православной церкви против западных догматов и даже против притязаний папских иметь верховный суд над восточными пастырями. Многие поколебались; сильная партия и в духовенстве, и в народе убоялась своих заблуждений и уже помышляла о воссоединении. Алеппский православный митрополит Герасим, завлеченный необдуманною ревностью, вместо миролюбивых мер для возвращения отпавшей паствы прибегнул к строгостям, всегда опасным в делах духовного убеждения. Он испросил хатти шериф султанский об изгнании из Алеппа униатских священников. При исполнении этого фирмана толпа униатов мятежно ворвалась в собор, и жизнь митрополита была в опасности. Поспели турецкие власти, и по обычаям того времени, без дальней расправы, одиннадцать человек униатов были казнены за буйство. Народ усмирился; но злоба его против православного духовенства усилилась.