Сирийская жара

Теперь Семену оставалось только ждать. Причем ожидание может затянуться, что позволяло Москалькову погулять по Женеве, наплевав на хвост. Пусть ходят, они зарплату во франках получают. Но он надеялся на старину Жюля.

Жюль Февре выглядел абсолютно бесстрастным, с сухощавым желтоватым лицом, с дежурной улыбкой на бескровных бледных губах, в темно-зеленой жилетке поверх белоснежной рубашки. Портье с многолетним стажем, он поддерживал марку отеля даже своим чопорным видом, стоя за квадратной небольшой стойкой ресепшена, отделанной белым мрамором. А по совместительству сообщал немало информации.

Наблюдательный от природы, имевший в знакомых чуть не пол-Швейцарии, он, может, не обладал доступом к военным секретам, хотя знавал многих офицеров, выпивавших в ресторане отеля и ночевавших тут нередко. Все, что касалось гостей отелей, особенно женевских, — Жюль бывал незаменим.

В данном случае речь шла именно об отелях Женевы. Погуляв до вечера, посидев в ресторане отеля, часть столиков которого под оранжевыми зонтиками выставляли на раскаленную за день мощенную камнем узкую улицу, Москальков проторчал до позднего вечера на улице, попивая кофе, глядя на гуляющих людей, пытаясь вычислить, кто за ним приставлен.

Возвращаясь в номер, проходя мимо ресепшена, он не увидел Февре на посту, вместо него стояла немолодая дама, блондинка с кудряшками, напоминающая немецкую фрау, как изображение с иллюстраций немецких сказок.

Семен открыл настежь окно с видом на соседний дом с черепичной крышей и прислушался к негромким звукам, доносящимся с улицы, — голосам, звонку велосипеда, отдаленной музыке, вроде бы джазу. В Женеве не принято шуметь, хотя ночных развлечений тут хватает. Постоял у окна и сжевал пару шоколадок, положенных гостеприимными хозяевами гостиницы в качестве приветствия гостю. Жена утверждала, что Москальков уж чересчур увлекся местными шоколадками, кофе, какао, горячим шоколадом… Он отвергал эти гнусные инсинуации и утверждал, что это необходимо для усиленной работы мозга.

Вздохнув и отказавшись еще от одной шоколадки на сон грядущий, Семен лег спать. Едва коснулся головой невесомой, как облако, подушки в дверь постучали и подсунули записку на бланке отеля, написанную почерком Февре, хорошо знакомым Семену. «Спустись с небес на землю», — гласило послание. В этом весь Жюль. При постной физиономии он саркастического склада ума.

Семен влез в брюки и рубашку и прошелся по коридору до лестницы. В этом здании семнадцатого века, не так давно отремонтированном, лифт все же установили. Убедившись, что ни на лестнице, ни в коридоре никого нет, Москальков спустился в подвальное помещение. Прошел знакомой дорогой по чистенькому, но темноватому коридору почти до конца, мимо нескольких дверей, в одну из них постучал и зашел. Кафельный пол и металлические кухонные стеллажи блестели чистотой. Между стеллажами сидел на табуретке Жюль и ел пасту, громко и смачно всасывая макаронины.

— Садитесь, мой друг. Есть для вас кое-что. Вы везунчик. Хотите? — он показал глазами на серебряный клош, закрывающий блюдо на столе. — Тут только и можно поужинать спокойно. Вино есть. Fendant.

— Белое? Красные у вас, не в обиду будет сказано…

— Да, дрянь! Кислятина, — Жюль дотянулся до стеллажа, откуда взял два бокала и налил вина щедро в оба.

Под клошем оказались мелкие поджаренные окуни с жареной картошкой и соусом, блюдо Жюль явно припас для гостя. Отказываться Москальков не стал, пахло заманчиво, тем более он знал, что местные готовят окуня, старательно вытягивая пинцетом все кости, и от еды получаешь одно удовольствие, а не кости в язык и десны.

— Когда вы написали мне сегодня записку, я сразу подумал о старине Жане-Филиппе. Только он у нас самый старый официант и разговаривает на диалекте. Он работает в «Президенте Вилсоне» — это один из наиболее дорогих отелей. Там есть и королевский пентхаус, в котором даже президенты останавливаются. Но и стоит пентхаус по семьдесят тысяч евро за ночь. Семнадцатого мая Жан-Филиппе работал, он проверил по своему журналу дежурств. А потом припомнил тех важных господ. Американцы остановились, конечно, не в пентхаусе, но тоже тысяч по шесть за ночь. Пробыли они двое суток.

— Погодите, а старик когда их видел, когда те заселялись?

— Нет, он принес им в номер сок и кофе. Кто-то из них решил сразу расплатиться наличными, и Жан-Филиппе согласился. Не американцы конечно. Тем просто на счет расходы записывали. Жан-Филиппе получил хорошие чаевые. Все чин по чину.

— Там были только американцы?

— Нет, с ними за столом сидели еще трое. Он описал их внешность, я тут записал, — Жюль протянул Москалькову листок бумаги, а взамен получил конверт с деньгами.

Они выпили еще вина, чокнувшись бокалами, довольные друг другом.