Сирийский экспресс

В феврале 1983 года, когда на Латакию обрушился ураган, Шубину пришлось вместе с Шумани спасать стоявшие в порту транспорты. Большую часть судов они успели отправить в море, но два груженных зерном транспорта были выброшены волнами на прибрежные камни. Последующие две недели Шубин с Шумани занимались их спасением. Совместная работа еще больше сблизила двух моряков. Порой Шубина в шутку именовали Шубани, так и говорили: «А вон наши начальники Шумани и Шубани!» Шубин на шутку не обижался, лишь бы дело делалось.

Материальная часть и уход за ней были на сирийском флоте не в лучшем состоянии, в зачаточном состоянии находилась и организация боевой подготовки. О проведении боевых упражнений, практических стрельб и пусков ракет нельзя было и мечтать. А ведь еще не прошло и десяти лет со времени печально знаменитой битвы при Латакии, когда 7 октября 1973 года израильский флот атаковал сирийский и уничтожил пять сирийских ракетных катеров. Казалось бы, что после этого в Дамаске должны были понять, что флотом надо заниматься серьезно. Но увы… Система управления силами сирийского ВМФ, связь и наблюдение на приморском направлении требовали полной реорганизации и фактически создания заново. Противодесантная оборона побережья еще даже не обсуждалась. Больше всего поражало, что ровно в 17.00 все офицеры и матросы дружно покидали штабы и корабли, оставляя в лучшем случае полусонного вахтенного у трапа. Объяснить, что на корабле всегда должна находиться часть команды, сирийцам было невозможно, они этого просто не понимали.

Первым делом Шубин составил план работы, а когда его утвердили, то, засучив рукава, принялся за дело. Начал он с обучения самого командующего и офицеров его штаба. Шумани к предложениям Шубина отнесся с пониманием:

– Еще совсем недавно я командовал танковой бригадой, а потому готов учиться столько, сколько потребуется.

Но арабы, как известно, люди весьма неторопливые и задумчивые, а потому Шубину пришлось немало конфликтовать с местными офицерами, прежде чем те начали служить, как положено в нормальном флоте. Шумани почти всегда в спорах брал сторону своего советника, но наедине выговаривал:

– Вы русские все время куда-то торопитесь, куда-то спешите. Зачем? Обогнать время еще никому не удавалось. Пусть все идет как идет.

Немного разобравшись со штабом, Шубин принялся за корабли. Начал с ракетных катеров. Прибыли с Шумани в бригаду. На причале их встречали комбриг подполковник Абдулла Тархан и советник комбрига капитан 2-го ранга Эмиль Багиров.

– Обратите внимание на скученность катеров! – заявил Багиров после приветствия. – Одной ракеты будет достаточно, чтобы уничтожить всю бригаду

– Вы об этом вопрос ставили? – удивленно спросил Шубин.

– Язык сломал упрашивать, но бесполезно, все как об стенку горохом.

Шубин повернулся к Тархану:

– Почему корабли не рассредоточиваете?

– А зачем? – сразу надулся тот. – Когда все рядом, легче командовать.

– А воевать?

Вместо ответа Тархан пожал плечами.

– В каком состоянии крылатые ракеты?

Тархан закатил глаза и воздел к небу руки: мол, на все воля Аллаха.

– Разумеется, в небоеспособном! – объяснил жест комбрига советник Багиров. – Пытаюсь хотя бы заставить правильно хранить и проводить регламентные работы, но и это удается не всегда.

– Ну что ж, – посмотрел на Шумани Шубин. – Будем засучивать рукава?

– Согласен! – обреченно кивнул тот.

Так постепенно, шаг за шагом плановая работа в штабе флота и соединениях кораблей стала налаживаться. На восточной окраине Латакии Шубин развернул командный пункт, куда стали поступать регулярные донесения от командиров, а также с постов наблюдения и связи на побережье, не без скандалов, но ввел круглосуточное дежурство. Оперативная обстановка наносилась на планшет для ее анализа и доклада по команде. Дивизион базовых тральщиков он перевел в Тартус для постоянного базирования. Туда же, для усиления южного направления, посоветовал направить и звено торпедных катеров, которые отныне несли боевое дежурство в готовности к выходу в море. Спустя некоторое время Шубин освоил только некоторые арабские выражения. Теперь он мог иногда обходиться без переводчика. Это очень нравилось сирийцам, в особенности Шумани, который, в свою очередь так же пытался учить русский.

Шубин очень скучал по семье, оставшейся у его родителей в подмосковном городке Домодедово. Получая письма от жены и сына, он перечитывал их по нескольку раз, да и потом не выбрасывал, а хранил. Порой ему даже не верилось, что где-то в родном Подмосковье сейчас шелестят листвой березы, зеленеет трава, а высоко в утреннем небе над поляной поет жаворонок. Как бы хотелось ему открыть глаза и очутиться там, а не среди палящей пустыни и чахлых пыльных пальм…