Сирийский гамбит. Операция «Мертвая рука»

– Да ты и сам наслышан про наше болото. Главный кулик на нем – Сосновский. Полно и других беглецов, лишенцев и прочих полукриминальных элементов. Те, кто в России являются фигурантами уголовных дел, здесь автоматически считаются жертвами кремлевского режима и борцами за демократию. Особенно, ежели сумма украденного имеет семь и более нулей. Но, в основном, здешние соотечественники просто срубили бабок на Родине и забились под корягу в Англии. Правда, есть еще несколько миллиардеров – заняты бизнесом, судебными тяжбами, футбольным спонсорством.

– Влад, ты поменял взгляды. Раньше пел иные песни, – опрокидывание рюмок продолжилось.

– Когда у Сосновского работал, то, сам понимаешь, положение обязывало. Со временем он с катушек вообще слетел. Кругом чеченские боевики, беглые экс-чекисты и прочий сброд. Какие-то вымышленные покушения на Бориса, яды, отравления. Разведка, контрразведка. С ним и его персоналом нормальные люди перестали общаться. Потому и с тобой я не встречался, не хотел тебя подставить. И себя тоже. К тому же, деньги у него закончились, накатила депрессия. По слухам, даже о самоубийстве поговаривает.

– Спасибо, Влад. Ценю твою щепетильность. Ты-то в порядке?

– Как только британский паспорт получил, сразу в сторону отполз, хотя и не без проблем. Помогаю акклиматизироваться вновь прибывающим нуворишам. Главный проект – русская певица Алексия. Муж-продюсер пытается из неё сделать мировую звезду, деньгами сорит. Для меня работенка непыльная и кручусь в полубогеме. То кого-нибудь из Bee Gees подтяну, то интервью на Би-Би-Си организую.

– Молодец, уже и в поп-культуру щупальца протянул, – восхищенно хохотнул Матвей, продолжая потчевать собеседника. – А еще темы какие?

– Ваша московская публика помешалась на британском образовании, гонит сюда детей в школы и университеты. Их надо устроить, поселить, проконтролировать. С каждого по зернышку клюю, на жизнь хватает.

– Правда, из них английская разведка вербует агентов на перспективу? – без обиняков поинтересовался Алехин.

– Тебе виднее, – умолк разговорившийся приятель, однако после паузы и еще одной рюмки добавил. – Сам подумай, если у студента батя в Кремле или в Белом доме обретается, грех такого в оборот не взять. К тому же, если папаша имеет здесь банковский счет и недвижимость, мечтает в будущем получить английский паспорт для ребенка и вид на жительство для себя. К примеру, сегодня после обеда прилетел Данилин…

– Кто таков?

– В Администрации кадрами занимается. Прибыл вроде как дочку в Уорике проведать. Из аэропорта прямо к Сосне. А Борис у бритишей на подсосе по полной программе. Вот и прикинь палец к носу, – сотрапезника чуть развезло, и аккумулированная обида, нет – злость на бывшего босса выплескивалась через край.

– Откуда знаешь?

– Так я его дочь и устраивал в университет: тогда расходы покрывала Fast Serv PLC – Борина фирмешка для помоечных делишек. Данилина из Хитроу охранник Сосновского увез – сам видел, когда клиентов с того же рейса встречал. Сегодня покалякает с боссом, а завтра, небось, на футбол явится. Увидишь его – длинный, как оглобля, с брюшком – стороной обходи.

Матвея подмывало спросить про Джереми Кокрейна, но осторожность взяла верх – «Лошадиное лицо» мог являться нынешним работодателем для опекуна новых русских и их детей. Искренность и порядочность знакомого имели пределы, устанавливаемые его паспортом со львом на синей обложке. Оставить в пусть и затуманенной алкоголем памяти имя британского разведчика стало бы опасной промашкой. Одолев утку и бутылку водки (плюс пиво), приятели покинули заведение. Возле входа на улице курила разбитная китаянка – одна из двух «жемчужин».

– Дочь хозяина ресторана? – поинтересовался Матвей.

– Тебе какое дело?

– Передай отцу, утка получилась отменная, – разведчик по привычке проверил свою наблюдательность, хотя глаза уже слипались: ранний старт из Шереметьево и последующие треволнения давали о себе знать. Плюс спиртное.

Галкин не ошибся. Пока шел ужин, Данилин предстал пред прежним явным и нынешним тайным боссом. Вместе они в 1990-е вытаскивали нужных им субъектов чуть ли не из кустов и двигали наверх, ломали карьеры тем, кто смел перечить. Темное прошлое держало кремлевского кадровика на прочном крючке, как и светлое настоящее его любимой дочки. И он это прекрасно осознавал.

– Давай пей и рассказывай, – грубовато пресек Сосновский гостя, рассыпавшегося в подхалимаже, – какого черта Алехиным заинтересовался Кремль. Только не юли, а то в Уорик опоздаешь.

– Как на духу: не знаю.

– А чего же бучу поднял?