Сирийский гамбит. Операция «Мертвая рука»

– Похоже, вы угадали с буксиром, – произнес контрадмирал, – с ним темная история.

– А конкретно, Николай Сидорович?

– Рейс проходил совершенно обычно. Буксир тащил плавучий бетонный причал для базы в названном вами месте. Выход из Николаева – 23 августа 1991 года, прибытие – 6 сентября, возвращение – 14-го. Ничего особенного.

– Кроме?

– Кроме экипажа, Матвей Александрович. Прежний отправили в отпуск буквально в последнюю минуту. Кроме капитана и механика. Заменили военнослужащими из морской погранслужбы.

– Есть координаты этих людей?

– Есть. Старые. После распада СССР многие остались на Украине. Но, – моряк улыбнулся в седые усы, – вам повезло: механик живет здесь, в Купчино. Илья Васильевич Прошин, 1946 года рождения, пенсионер.

– Спасибо. Без везения в нашем деле никуда. Что-нибудь еще?

– Ничего существенного. Остальное вы ведь сами будете выяснять?

– Разумеется. Как обстановка в интересующим меня месте? – разведчик оценил осторожность коллеги, так и не произнесшего название «Тартус».

– Пока относительно тихо. Люди на взводе. Мятежники запугивают местных, ищут выходы на наш ПМТО. Стращают гарнизон. В ближайшие недели произойдет замена плавмастерской – они там дежурят по полгода.

– Скажите, у вас есть оперативные возможности в точке?

– Один офицер и слабенький пункт радиоперехвата на ПМ.

– Агентура?

– Кое-какая имеется. С ней крайне сложно контактировать, да и её надежность в нынешних условиях под вопросом. Вы собираетесь туда нанести визит?

– Николай Сидорович, не могу ответить. Если образуется командировка, то без вашей помощи не обойдусь. До связи.

– Спасибо за завтрак.

Поездка на метро в Купчино позволила систематизировать данные. Итак, «Стахановец» вышел в рейс через день после того, как Адмирал на сутки стал Председателем КГБ и мог распоряжаться огромной чекистской машиной, включая пограничников. Именно они заменили обычных матросов на борту. Буксир приволок плавучий причал в Тартус ровно в ту дату, что написана на его фото. Что же еще привез тогда в Сирию?

Район оказался зеленым, бабушки и детишки бороздили улицы. Возле нужного дома зацепились языками две великовозрастные активистки ТСЖ, живо обсуждавшие проблемы ЖКХ и поведение соседей. Именно такие пенсионерки являются кладезем народной информации в спальных кварталах.

– Прошин? Из 84-й? Знаю, – без задержки среагировала одна. – Вам зачем? Вы каких будете?

– На флоте вместе служили. Вот, приехал в Ленинград, ой, извините, Санкт-Петербург, решил разыскать старого товарища.

– Чего извиняться-то, Ленинград он Ленинград и есть. Купчино в Питер никогда не входило. Я почтальонихой тридцать лет отбарабанила, любой адрес помню. А теперичи всё переименовали, ничего не найдешь.

– Так как насчет Прошина? В каком подъезде живет?

– Сразу видать, москвич. Щас открою парадное.

Металлическая дверь с деревянной ручкой: умно – тросом не вырвешь. На звонок долго никто не откликался, потом замок щелкнул.

– Чем могу помочь? Или квартирой ошиблись? – в образовавшуюся щель, ограниченную массивной цепью, выглянуло бородатое лицо.

– Прошин Илья Васильевич, 1946 года рождения?

– Кто спрашивает, – добродушно-вежливая речь хозяина приобрела осторожно-неприязненный акцент.

– Алехин – ветеран КГБ, общественник музея погранвойск в Москве. Собираю материал по Черноморскому бассейну. Не могли бы вы уделить несколько минут?

– Заходите. Чай? – через бороду проглянули прокуренные зубы.

– Хотелось бы, с утра ни маковой росинки, – соврал разведчик.

Богатства внутри «сейфа» не обнаружилось, однако однокомнатная квартирка выглядела больше, чем её квадратные метры. Мебели мало, порядок образцовый – только на кухонном столе лежал наполовину разобранный двигатель от «жигулей».

– 1500 кубов? – поинтересовался Матвей.

– Да, от «шестерки». Что-то звук не нравится. Решил перебрать.

– О! И у меня «шестерка» темно-синяя, – продолжил игру гость, настраиваясь на волну собеседника. Такая машина у него действительно имелась… четверть века назад. – Генератор барахлит, видимо, пора менять, – импровизировал гость, вытаскивая из кармана принесенную фляжку недорого виски.

– Натяжение ремня проверял? Может, ослаб? Надо отрегулировать, – заметно оживился хозяин.

Через час Алехин покидал Купчино, нагруженный чаем, бутербродами, выпивкой и болтовней. Если отбросить лирику, то воспоминания механика подтвердили догадку о тайном характере рейса. Во-первых, пограничники имели с собой автоматы и крупнокалиберный пулемет. Во-вторых, капитану и механику пообещали большую премию («не заплатили, жлобы!»). В-третьих, на борту находился представитель изготовителя причала – из «почтового ящика», который по приходу в Тартус проверил герметичность швов и проследил за пристыковкой бетонной коробки к молу в гавани. Фотографий у Прошина не нашлось, так как еще в Николаеве у команды изъяли фотоаппараты. Предъявленную копию адмиральского снимка «Стахановца» моряк уверенно опознал: «Наверное, главный пограничник сделал. У него камера имелась. Проходящие корабли снимал».