Сирийский капкан

Почти все сутки напролет Праслофф-старший проводил в клинике, в большой реанимационной палате рядом со своим чудом спасшимся внуком. И хотя состояние последнего до сих пор было очень тяжелым, врачи не теряли надежду выходить его. Серж, введенный в искусственную кому, весь перебинтованный, был подключен сразу к нескольким аппаратам. Праслофф вспомнил, какой шок он пережил, когда увидел внука сразу после прибытия из Сирии – он просто не узнал его в том старике, на которого ему указали.

В дверь тихо постучали, и на пороге показался Ксавье, который неотлучно находился рядом со своим патроном.

– Месье Праслофф, к вам посетитель.

– Посетитель?! Кто? – удивился Олег Валентинович. Никто не знал, что Серж находится в этой частной клинике.

– Он говорит, что вы общались в Москве по телефону.

Вот теперь старик догадался, кто мог знать об их местонахождении.

– Да, да, конечно! Пригласите его в гостиную. А потом возвращайтесь и посидите тут, Ксавье. Может, это и странно, но не хочу оставлять его одного.

Ксавье пригласил в соседнюю комнату довольно приятного господина лет сорока пяти, выше среднего роста, с располагающей улыбкой, и прошел в палату к Сержу.

Воробьев, а это был именно он, мельком взглянул в приоткрытую дверь на Сержа и подошел к вставшему ему навстречу Праслоффу.

– Здравствуйте, Олег Валентинович! Как ваш внук?

– Добрый день! Врачи говорят, что… он восстановится. Не сразу, конечно, но главное, что он жив. Остальное – дело времени. Простите, я не знаю, как к вам обращаться?!

Воробьев несколько секунд смотрел на Праслоффа, потом чуть улыбнулся.

– Мое имя вам мало что скажет. К тому же наше руководство ничего не знает о моем приезде сюда. Одним словом, я тут неофициально. Турист, как говорится. Надеюсь вы меня понимаете…

Праслофф поднял руку, пытаясь остановить Воробьева.

– Кажется, я понимаю! Я узнал ваш голос! Этого мне вполне достаточно. Спасибо… спасибо, что вернули мне его! Я ведь, правда, уже не ждал, не верил, что увижу кого-то из них. Валери… Я бесконечно вам благодарен! Но, как я понимаю, ваше появление здесь не случайно! Есть какая-то причина! И причина весьма серьезная! Я прав?

Воробьев немного помедлил, не зная, с чего начать. Наконец, тщательно подбирая слова, он произнес:

– Я не уполномочен принимать благодарность за что-либо! А уж тем более за то, к чему мы не имеем никакого отношения. Вызволение вашего внука прошло по линии Красного Креста и Красного Полумесяца. Надеюсь, вы это понимаете?

Праслофф в знак согласия кивнул.

– Но для чего-то же вы сюда приехали?

– Понимаете, мне… лично мне очень нужна ваша помощь. Двое моих друзей застряли где-то на границе Сирии и Турции. Они что-то засиделись там в гостях. Их пытают и всячески истязают, грозятся убить. Денег не хотят. Выбивают признание в том, чего они не делали, вернее, о чем они не могут говорить. Мне очень нужно их оттуда вытащить. Но… к этому инциденту приковано слишком много внимания со стороны разных стран и людей. Мы даже в переговоры вступить не можем. Ведь их там просто нет! Вы понимаете?

– Кажется, да. Что же вы предлагаете? – поинтересовался Праслофф.

Воробьев протянул ему листок бумаги.

– Вот счет одного курдского благотворительного фонда здесь в Европе. Туда нужно будет перевести три миллиона евро.

– Они все сделают? Вы уверены?

Воробьев подошел к двери и сделал удивленное лицо.

– О чем вы? Ведь вы просто поможете курдским беженцам. Счастливо оставаться! Удачи и здоровья вашему внуку!

Не успел еще Воробьев закрыть за собой дверь, как Праслофф прошел в палату.

– Ксавье, срочно соедините меня с бухгалтером.

Северо-восток Сирии

Приграничный район с Турцией

Егор и Голиаф уже потеряли счет дням и ночам, которые они провели в зиндане. На них не осталось живого места.

Егор стал понимать часто слышанное им выражение «молить о смерти». Они действительно молились о скорой смерти. Но их мучители, несмотря на издевательства и пытки, делали все, чтобы пленники оставались пока в живых. Издевательствам и унижениям не было конца. Голиаф как-то спросил с усмешкой: «У них учебники, что ли, есть какие?! Никогда не повторяются!»

Неожиданно сверху до них донеслись звуки беспорядочной стрельбы и крики. Через какое-то время все стихло, и вдруг в яму кто-то спрыгнул. Он сверил их лица с фотографиями на своем телефоне. Затем проверил, живы ли пленники. Ведь по их виду это было сложно определить. Удостоверившись, что живы, обвязал обоих веревками и крикнул на курдском кому-то наверху:

– Они дышат! Поднимай, давай!

Москва