Сирийский марафон. Книга третья. Часть вторая. На золотом крыльце сидели …

— Евгений! — Капелев коротко кивнул, невольно подражая офицерам императорского флота. — К вашим услугам. Надеюсь путешествие будет приятным.

— Да, уж, — ухмыльнулся никарагуанец. — Полагая, янки стеклянную банку крепко спаяли. В озере кроме тупорылых акул, и меч-рыба водиться. И, в немалом количестве.

— И, это хорошо, — растягивая слова заметил Валентин. Увидев удивление, пояснил. — Шансы нападения боевых пловцов сводит к нулю.

— Резонно! — улыбнулся Мадуро и шагнул к сходням. — На борт, товарищ Евгений?

— Милости просим! — широко развел руки старший лейтенант. — Так говорят у нас.

Батискаф, будто черепаха Тортилла, ушел под воду, оставив на поверхности слабую воронку, да и та растаяла, что дым сигарет с ментолом, как пелось в шлягере девяностых. Публика на берегу потопталась минут пятнадцать-двадцать в слабой надежде продолжения шоу, да рассосалась. Формула Древнего Рима сработала на «пять»: зрелищ тютю, а хлеба с паюсной икоркой никто и не предлагал. C'est la vie. Что в вольном переводе с итальянского означает, что в прозе жизни халява имеет место, но редко. ВОХРа держала ушки на макушке с тем же усердием, если не больше. У трассы с номером 64, что опоясывала Ometepe, появились патрули. Пешие и моторизованные. До набережной треск легких мотоциклов не долетал, но блики от никелированных деталей стальных коней от “Suzuki” порой выстреливали сущий фейерверк на всю округу.

Зодиаки выписывали элегантные «восьмерки» на траверсе южнее Tierra Blanca, где мыс широким клинком врезался в озеро. Берег здесь безлюден: до трассы по прямой почти десять верст, а с учетом заковыристого рельефа надо давать кругаля километров пятнадцать с гаком. Так выразился Мигель, в очередной раз продемонстрировав, что «великий и могучий» постигал не только за партой в институте Патриса Лумумба. Местечко для тайного рандеву просто супер. С трех сторон озеро просматривается на километры, а возникни надобность перейти в пехоту — милости просим! Вон он берег-бережок сплошь в кустарнике. А, там, не то что боец в камуфляже, бегемот спрячется, не найдешь.

Кайда в очередной раз отогнул обшлаг ветровки:

— Одиннадцать сорок шесть. Капитан, глуши мотор.

Еремееву два раза повторять нужды не было. “Mercury marine” с тенора упал на бас, повинуясь повороту ручки. Недовольно рыкнув пару раз, затих.

— Сушим весла? — капитан вернул козырек синей бейсболки с затылка на лоб. Вторая моторка кружила мористие, если такой термин применим к озеру.

— Перво-наперво стуканем кому полагается, потом и посушим, — подполковник взял металлический прут привязанный одним концом к линю и аккуратно опустил в воду на две трети. — Железку передай-ка, герр моторист, будь добер, что тот бобер.

— С нашим удовольствием, — примерившись, Николай кинул точно в руку гаечный ключ. Александр на лету поймал и стал выстукивать им по стальному пруту.

— Кому не спиться в ночь глухую? — Еремеев наблюдал за манипуляциями командира, не забывая контролировать сектор в сторон Тьерра Бланка.

— Как известно, сове и спецназу, — сделав паузу, продолжил настукивать Кайда. — Хотя в народном фольклоре имеется и иной вариант. Не менее популярный, надо заметить.

Солнце походя зацепилось за вершину Консепсьона, разбудив блеклые сумерки, что таились в кустарнике у береговой кромки.

— Это мы вовремя нарисовались, — удовлетворённо шмыгнул носом подполковник. — Минут пять и зону накроет тень, а там и полумрак. Благодать. Будь у соглядатаев тепловизор, при такой иллюминации разглядеть что да почем ещё тот квест.

— Батискаф слева по борту! — Носорог дернул подбородком и положил большой палец на кнопку стартера.

— Вот и ладненько, — Кайда, взяв в руки электрический фонарь, проверил светофильтр. Направив на дно лодки, включил. — Норм.

Повернул в сторону второго Zodiac и трижды мигнул зеленым светом. Двадцать секунд спустя в ответ дважды мигнул синий.

— Заводи и малым ходом к «Тритону», — подполковник, поменял стекло светофильтра, трижды послал луч желтого цвета в сторону подводного аппарата. Сумерки ползли, что бабушкин кисель разлитый по столу торопливым внуком. Батискаф иллюминацией не баловался, только приборы тускло мерцали.

— Чисто инопланетяне. С Марса там, или ещё чище. Даже оторопь берёт, — донесся голос Носорога с кормы. Моторка казалось стоит на месте, только черная вода непрерывно скользит вдоль борта. — Во попали. Прям Тартар.

— Чего? — Кайда невольно понизил голос, вглядываясь в подвсплывший “Triton Submarines”. Туман, пока чахлый, уже по-рачьи ползал над водой.

— Ну, у древних греков типа озеро без дна и света. Бездна, короче, — капитан убавил обороты “Mercury” до минимума. Мотор сыто, будто кот на русской печки после гуляний на морозе, урчал.

Метров с восьми стали различимы три силуэта в стеклянном шаре-кабине, обжатом корпусом-подковой. Точка-тире, точка-тире, тире, — световым телеграфом отстучал кнопкой фонаря подполковник. В ответ явственно заработал электромотор и с характерным звуком открылся люк в макушке шара. Голова Капелева возникла над обрезом.