Сирингарий (СИ)

Клеть вернули на хорду. Велту пришлось оставить. Белое проросло через одежду, обернуло девушку сугробом. Что оттуда выберется, Мол не знал и знать не хотел.

Сберегая силы друзей, старался больше остальных.

— Не надсадись, — построжел Вьга, заметив это, — ты нам на своих ногах нужен.

Мормагон беспокойно поглядывал назад и вдруг поднялся, выпрямился.

Мол запоздало подивился, что видит его так ясно. Словно не ночь была, а сумрак вечерний, летней водой промытый. Должно быть, пригляделся, утешил себя думкой.

Вьга тоже обернулся.

Тихо ругнулся себе под нос черными словами.

— Выпусти меня, — вдруг заговорил мормагон.

Мол испугался, что спрашивали с него, но оказалось - с коренника.

Видать, врали люди про языки.

— Знаешь сам, они не дружки мне, — негромко продолжал пленник, — ежели дорыщут, так и вас сомнут, и мне пощады не будет. Погоня идёт. Мы на хорде как на ейной ладони, лесом уходить следует, лесом уходить да следы путать.

Клеть остановилась. Горица и Мол, тяжело переводя дух, во все глаза глядели на старшаков. Преследователей Мол не видел, но чувствовал их приближение — волной спертого душного воздуха, движением под водой, оцепенелым молчанием ночных птиц.

Вьга тряхнул головой, решаясь. Стянул рукавицу, прижал влажную ладонь к ключу, открывая замок.

Клеть тряхнуло, а мормагон, подняв руки, звякнул цепками.

— И это вот убожество тоже долой.

Вьга, хмыкнув, бесстрашно поднялся к узнику. Отворил заклепки. В шейное же кольцо, отмотав от пояса, вдел свою цепку.

— Чтобы не дурковал, — пояснил строго. — Почую неладное, голова твоя в тот же миг слетит.

Мормагон лишь усмехнулся. Криво, на одну сторону.

— А может, в клети укроемся? — робко предложил Мол. — Пересидим до утра, после дальше двинемся.

Мормагон и коренник переглянулись.

— Не самый умный твой птенчик, да? — с жалостью спросил мормагон у Вьга.

— Зато надежный, — нахмурился коренник, спрыгнул на землю, — хватит лясы точить. С дороги уйдем. Путь менять придётся. Пешим ходом можно скрыться. Только если по самой глубине пройтись.

— А и пройдём, тропинки-стёжки я знаю, — ответил на то мормагон, потягиваясь, — лес кочевой, мы его по холке, по жилке перейдём, след наш и потеряется, в шерсти утонет. Но друзьям нашим оставим подарочек, чтобы и их занять, и нам время выгадать.

Наклонился, сгрёб пятернёй землю, бросил на развернутую шкуру. Стребовал у Мола и Горицы по волоску. Вьга кивнул, разрешая. Добытое мормагон связал узелком, плюнул, завернул вместе с землицей и цепными змеями в шкуру мыши и захлопнул клеть.

— Можешь обратно запирать, пусть сами головы ломают, как замок снять-выбрать.

Вьга молча поставил запор на место. Погоня близилась, но мормагон оказался всяко ближе. Не в клетке, только руку протянуть. Мол закостенел плечами, Горица тоже вся подобралась. Даже чуть отошла, ближе к лесу.

Шкура в клетке завозилась, будто изнутри её, как кожаный мяч, наполняли воздухом. Раздулась, распалась, разделилась и обернулась смутным подобием зубцов, не вглядываться - так не отличишь.

Смотреть было странно и неприятно. Как на изломанную, изуродованную подделку себя самого. Мормагон только рукой махнул.

— Пойдем. Глазами им не смотреть, а нюх обманем.

Лес, через который предстояло идти, был из кочевых. Перебирался-переползал с места на место, рос собой, мужал, ширился. С собой тащил и всю тварную суть, птиц да зверей, воду да камни. Людей, случалось, прихватывал. Мол через такие ещё не ходил, но сейчас выбирать не приходилось.

С самой опушки густо стало, непролазно. Мормагон же без заминки в глубь двинулся, потянул за собой Вьга, а за старшим и Мол с Горицей припустили. Некоторые деревья были натуго обтянуты цепями, точно арканами. На других лежали плетеные из звеньев неводы.

— А вот, гляди, малышня, это всё люди-человеки пытали себе счастья, — мормагон на ходу обернулся, блеснул игольчатыми злыми зубами.

Шёл он впереди, шёл босым и почти раздетым, тихо и ловко, как кошачий зверь. Вьга костяшками подтолкнул его в спину. Не сердито, заметил Мол, скорее безмолвно прося умолкнуть.

Сам он тронул за руку Горицу. Девушка уже не кашляла, но дышала трудно. Дороги как таковой не было, тонкая швейная стежка.

—Как ты? Болит?

—Горло болит, — она вымученно улыбнулась, прибрала за ухо выскользнувшую прядку, — будто повеситься пыталась, да не вышло.

— Потерпи. Лучше так, чем…

Не договорил, припомнив судьбу Велты, вздохнул только.

Вьга, шедший впереди, явно уставал больше. Шёл с приволочкой, тянул воздух с присвистом, мял пальцами бедро. Мол слышал от соучеников: давно, когда коренник был совсем юнцом желторотым, его жестоко порубили набеглые. Так жестоко, что обычные лекари собрать не могли, а кнутов поблизости не случилось. Выручил подвернувшийся чужеземник. Сшил обратно жилами травными, стянул к туловищу руки-ноги-голову, заселил тело стеблями.