Сириус

– Не думаю, что ты станешь использовать его против меня. Но малейшее движение, и мое ружье выстрелит. Добавлю твои уши к ожерелью.

Больше Рассказчик не произнес ни слова. И, поскольку раскаленная дорога однообразно тянулась, Авриль заговорила сама, чтобы скоротать время:

– Я должна вам историю, верно?

– Да, я тоже так полагаю, – ответил мужчина, не спуская глаз с дороги.

– Тогда я расскажу вам о поросенке.

Авриль рассказала, как они с Малышом зашли в заброшенное имение. Она умолчала, что за ними гнались Черные Звезды, объяснив только, что Малыш позарился на консервы и решился спрыгнуть в погреб, где лежала еще пульсировала бомба. И как они потом доставали оттуда поросенка.

– Когда я увидела его, глазам не поверила, – сказала Авриль. – Он стал бегать повсюду, дрыгая маленькими ляжками. И мы никак не могли его поймать. А поросенок всё визжал и визжал.

Мужчина улыбнулся:

– Да, очень необычно. Прекрасная история, благодарю тебя.

Немного погодя, Рассказчик спросил:

– А почему Сириус?

– В смысле?

– Почему вы назвали его Сириус?

Авриль потупилась.

– Так звали моего пса. Он был очень похож, тоже черный, с такой же белой звездой на лбу.

Мужчина задумчиво кивнул:

– Ты, конечно, знаешь, что Сириус – самая яркая звезда на небе после Солнца? И, что забавно, входит в созвездие Большого Пса. Она как медальон у него на шее.

– Но наш Сириус – поросенок.

– Вижу. Говорят, свинья – самое близкое к человеку животное. Куда ближе, чем собака. Но это не мешает их есть. Кстати, у самой не было таких мыслей?

Повисла тишина, прерываемая лишь стуком ослиных копыт.

– Были, – призналась Авриль, – но я не смогла.

– Вспомнила своего пса?

– Нет. Просто не смогла, и всё.

Снова повисла тишина. Дорога ослепительно блестела впереди, точно зеркало.

Чтобы снять неловкость, Авриль спросила:

– А как вы встретили Эзопа?

– Это долгая история, – сказал Рассказчик.

– Но, если не ошибаюсь, теперь вы должны мне историю? Ваш черед.

Рассказчик нахмурился:

– Всё так.

– Ну и что же?

Рассказчик ненадолго задумался.

– Я повстречал Эзопа в день своей смерти.

– Смерти?

– Да, – повторил Рассказчик, отирая лоб, – тогда я умер. Или почти. Если хочешь знать правду, я потерял всё. И сам потерялся. Я не знал, ради чего живу. Бродяжничал. Выживал. Приходилось несладко. Я прятался, как крыса. Когда мог, забирал остатки из попадавшихся капсул. Иногда побирался. Но никогда никому не делал зла. Потому что боялся. Вообще был трусом. По крайней мере, так тогда считал. Я был уверен, что долго не протяну. И не создан для этого мира. Это была настоящая война, пусть и не называлась так. Я же знал прежде лишь битву с текстом. До войны я ни в чем не испытывал нужды. Кофе, сигареты – только руку протяни. Зимой – теплый дом. Летом – бассейн. В таком уюте можно было смело писать про конец света. Ничто меня не пугало. Я был уверен, что это не случится никогда. И вдруг… Ничего у меня не осталось. Я оказался один. Один в жерле мира.

Мужчина прервался. Авриль молчала, ожидая продолжения.

– В общем, страх гнал меня по миру. Я менял убежища, как только мог. И вот однажды на лесной опушке набрел на трактир.

– Трактир?

– Да, вроде рюмочной или бара. Прежде там, наверное, играли концерты. В глубине зала виднелась широкая сцена. Заведение стояло на отшибе, в стороне от дороги. Так что я знал: вряд ли кто-то еще его обнаружит. Внутри было пусто, и я решил обосноваться там. Хотя не совсем пусто. Там остались бутылки, и я запил. Я был в такой растерянности, что больше ничего не делал. Это длилось несколько недель. Я даже перестал думать о еде. Смерть стала навязчивой идеей.

Авриль взглянула на старика поверх ослиной холки. Он смотрел вперед, на дорогу, и странно улыбался.

– Однажды вечером, – продолжил он, – порядком перебрав, я принял решение. Над барной стойкой висело старое ружье. Раритет. Патроны я нашел в ящике. Но выстрелить не смог. Так умереть мне показалось слишком жутко. Тогда я взял веревку, которая там валялась. Перекинул через балку под козырьком бара, привязал. Потом забрался на бочку. Я готов был умереть. Правда готов. Но вдруг увидел за деревьями белое пятно. Я не понял, что это. Решил, что у меня галлюцинации. Но пятно приближалось. Это был осел.

– Эзоп.

– Да, Эзоп. Хотя я и не знал еще, как его звать. Он подошел ко мне. Шевельнул ушами, хлопнул ресницами и уткнулся ноздрями мне в ноги. Я был так пьян, что пошатнулся. Бочка покатилась. Я свалился. Веревка натянулась. И я умер.

– Но вы же здесь!

Рассказчик с любовью похлопал осла по потному боку.

– Разумеется, я думал, что умер. Проснулся я уже трезвым. Вокруг падал снег. Я жутко замерз, но был жив. Осел тоже был рядом под навесом и смотрел на меня большими черными глазами. Я поднялся и увидел, что веревка перегрызена. Должно быть, Эзоп оперся о стену и перекусил бечевку, чтобы меня спасти. Тогда… тогда, как тебе сказать, я понял, что в мире еще есть место чуду. Что еще не все потеряно. Что я живой! Я обнял осла и расцеловал. Мне захотелось с кем-нибудь поделиться этой историей. Да, мне снова хотелось рассказывать! Снова жить и рассказывать!

Авриль улыбнулась: