Сириус

– Это будет не ружье, а настоящая малокалиберная винтовка, – обиделась Оля.

– Да не все ли равно, Олечка, – засмеялся Сергей и добавил: – Хотя для тебя, я думаю, это имеет большое значение!

– Для меня это для меня! Но ты мужчина, а каждый мужчина – будущий воин и должен уметь хорошо стрелять. Начнется война, а ты уже готовый стрелок.

– Оля, сплюнь и постучи три раза по дереву. Какая война? Война нам не нужна. Это же страх и смерть.

– А что такое смерть, Сереженька?

– Смерть – самая страшная и загадочная тема для всего человечества. Человек знает, что он умрет, и больше всего на свете он боится этого знания. Боится так, что перестает радоваться, любить, строить отношения и в конечном итоге просто перестает жить. На протяжении всей жизни люди задаются вопросом, можно ли ее обмануть. Я думаю, что обмануть ее нельзя. А ты как думаешь?

– Не знаю, – произнесла притихшая Оля, пораженная услышанным.

Дальше они ехали молча. Так же молча дошли до дома бабушки, где она почти насильно затащила его внутрь.

– Это и есть твой Сергей? – спросила бабушка, сильно щурясь и разглядывая гостя.

– Да, бабушка! Что ты, в самом деле! – застенчиво отмахнулась Оля, и лицо ее покраснело от прилившей к нему крови.

– Здравствуйте, – вежливо сказал Сергей и снял шапку.

– Здравствуй, милок! – закивала она головой, и улыбка озарила ее лицо.

Оля засуетилась у входа, снимая верхнюю одежду. Ее примеру последовал Сергей, внимательно разглядывая убранство комнат.

Все было практически так же, как и у его бабушки. Идеально чистыми, сотканными вручную половиками были застелены полы. Ажурные занавески заменяли двери в комнаты. Небольшая, но длинная прихожая вела на кухню. В большой комнате стояли круглый раздвижной стол, очень модный в шестидесятые годы, и потрепанного вида комод. На комоде стоял настоящий патефон с огромным никелированным раструбом, он привел Сергея в неописуемый восторг. Стены комнаты были завешены старыми черно-белыми, пожелтевшими от времени фотографиями. Самая большая из них с изображением бравого мужчины с черными большими усами висела в центре. Это был дедушка Оли, погибший, как и дед Сергея, в первый год войны. В углу комнаты на черных тонких ножках стоял небольшой черно-белый телевизор, настолько древний, что Сергей никак не мог угадать год его выпуска, но, на удивление, показывал идеальную картинку.

Он всегда поражался тому, как добротно были исполнены старые вещи. Теперь при повсеместной погоне за количеством товары производились в большинстве своем небрежно, качество страдало, а то и вовсе отсутствовало. Хотя существовал ряд предприятий, которые гордились своим товаром. Тот, естественно, не задерживался на прилавках и давно перешел в разряд дефицитных. Сергей всегда считал, что такой товар производился только на оборонных заводах, где существовала военная приемка, которая была требовательнее обычной государственной.

– Ну, ребятки, давайте пить чай, – сказала бабушка, как только они устроились в комнате. – Я пирожков только что напекла свеженьких с творогом и клубничным вареньем. Они еще тепленькие.

– Бабушка, мы ненадолго, – сказала Оля. – Скоро уйдем на тренировку по стрельбе, а то сейчас темнеет рано.

– Бедные вы мои. Все не настреляетесь. Что вам неймется? – запричитала бабушка, наливая чай в чашки, и продолжила: – В моей молодости нам некогда было заниматься всякой ерундой. Работали мы в колхозе от рассвета до заката. И все бесплатно. Можно сказать, за идею. Так нас всегда убеждали. Наставили в книжках трудодней, и куда их теперь девать? Задницу ими подтирать или на стенку клеить? Пенсия теперь семнадцать рублей, и это после правительственного повышения! Тьфу, заразы!

– Бабушка, ты опять? – нахмурившись, сказала Оля. – Каждый раз, как ко мне кто-то придет, ты заводишь разговоры про свой колхоз. Тогда время было другое, и все было по-другому. Время бежит вперед, и все меняется.

– Это у вас меняется, – не унималась бабушка. – А у меня осталась память, на которую, кстати, не жалуюсь, та, которой живу. Там остались мой Андрюшка и моя Иринушка.

Сергей притих, слушая ее, а Оля, чувствуя, что этот разговор может еще больше расстроить бабушку, почти насильно вытащила Сергея из-за стола и, быстренько прихватив с собой пирожки, чехол с винтовкой и сверток мишеней, так же насильно вытолкала его за дверь на улицу, крикнув на прощание:

– Бабуль, спасибо за пирожки!

– Не за что, – ответила та и осталась сидеть за столом, как-то сразу сделавшись маленькой и совсем беззащитной.

Сергей с Олей долго шли по проселочной дороге за колхозный элеватор и уперлись в холмистую местность, всю изрытую заросшими воронками от снарядов. Когда-то давно здесь шли ожесточенные бои на подступах к Ленинграду.

– Это мое любимое место, – сказала Оля. – Здесь пустынно и тихо. Практически никогда не бывает людей.

– Это будет и мое любимое место, – повторил Сергей и обнял Олю.