Сирота

Оля поймала себя на мысли, что идея убежать ей понравилась. Такого шанса она не должна упустить. Она всегда мечтала о том, что когда-нибудь сбежит из этого дома. Горькое существование было порой совсем невыносимо. Ее часто била жена дяди, оставляла голодной, наказывала разными способами, когда дядя был на работе. Когда мачеха ее била, то всегда зло приговаривала: «Никому не говори, что я тебя бью. Не дай Бог, кто узнает – совсем убью. Поняла?». Оля терпела и никому ничего никогда не говорила, так как верила, что злая мачеха, заставлявшая себя называть мамой, действительно может убить. Хотя порой она сама этого желала, так как удары мачеха наносила очень тяжелые. Оля страдала не только физически, но и морально она была уничтожена.

– Мачеха меня однажды убьет, и похоронят меня рядом с родителями, и я никому не буду доставлять никаких хлопот, – мечтала малышка.

И только редкие походы в город позволяли ей чувствовать себя свободной от всех и от всего.

– Побежим в Верхнеудинск. Там у меня живет сестра. К ней побежим. Убьют иначе они тебя. Как есть убьют, – Надя быстро затараторила и еще раз резко дернула Олю за руку.

Оля словно очнулась и напряглась. Посмотрев снизу вверх на крепкую подругу, спросила: «А где этот Верхнеудинск?»

Впервые в жизни ей надо быстро принять решение. В ее душе появилась надежда освободиться от злой тетки-мачехи. Она была уверена, что если ее не убьют, то изобьют до полусмерти, и она будет как всегда долго отходить от побоев, стесняясь об этом кому-либо рассказать. Надя всегда была для Оли как старшая сестра, и Оля к ней прислушивалась. Вместе они часто играли, ходили в город, водились с детьми. Когда Оле было очень плохо на душе, Надя всегда ее поддерживала. Особенно Оля была благодарна подруге, когда та не оставила ее после смерти родителей. В то время Оля чувствовала особенно свою одинокость. Ощущение было такое, словно душу вынули со всеми потрохами. Она не знала, что с ней будет дальше. В этом мире у нее остался только один дядька, который тоже никогда не проявлял к ней нежных чувств и никогда ни о чем не спрашивал. Когда родители были живы, дядя с женой часто приходили к ним в гости. Взрослые вели свои разговоры, решали какие-то проблемы, вместе ходили на гулянки. На Олю никто не обращал тогда внимания, кроме мамы. Да и детям не разрешали присутствовать при взрослых разговорах.

Мама лежала без движения. Оля, увидев мать, подбежала и стала ее тормошить. Испугавшись, девочка побежала к соседке за помощью. И вот они уже вместе бегут к ее матери. Взрослые забегали, заголосили. Помочь уже никто не мог. Вслед за матерью ушел отец. В тот момент ее охватила какая-то вселенская беспомощность, опустошенность. Она не знала, как поступить и что делать. Ей в тот момент хотелось просто лечь и быстро-быстро умереть, чтобы ее похоронили вместе с мамочкой. Ведь она никому не нужна в этом мире. Но ей суждено было жить. Несмотря на маленький возраст, она запомнила эти сцены на всю жизнь и часто они не давали ей покоя. В самые горькие минуты своей жизни Оля думала о своем невыносимом существовании и о маме, которая так рано от нее ушла и горько-горько плакала навзрыд.

После смерти родителей, дядька сразу забрал Олю к себе, но поселил не в доме, а в сарае. Он целыми днями работал в поле, а его жена управлялась по дому. На ней было хозяйство и дом. Она была хорошей хозяйкой и заботливой женой, но очень злой мачехой. Оставаясь вдвоем с теткой-мачехой, которая требовала себя называть мамой и подчиняться во всем, Олю охватывал страх. Мачеха-тетя все свои слова сопровождала тумаками или просто тыкала в нее костяшками пальцев, отчего Оле было невыносимо больно и обидно. Тетка после каждого удара строго спрашивала: «Поняла?». Оля кивала головой. Иногда мачеха несколько раз больно ударяла кулаком ее и ненавистно приговаривала при каждом ударе: «Поняла. Поняла. Поняла. Я тебя спрашиваю». Поводов для битья девочка не давала, но ненависть была настолько сильна, что мачеха использовала Олю как грушу для битья. Если бы мачеха занималась боксом, то, наверное, она бы побеждала в эти моменты любого противника. Оля всегда боялась находиться рядом с ней наедине, так как женщина всем своим видом показывала только одну неприязнь к девочке, могла в любой момент отвесить подзатыльник или просто толкнуть. Часто ее ненависть доходила до того, что она могла схватить любой предмет, лежащий под рукой и избивать эту малышку. На людях же она играла роль очень заботливой и доброй женщины. Можно ли было привыкнуть к этому? Наверное, нет. Поэтому Оля всегда старалась удалиться подальше от мачехи, пока та ее не звала. Девочка пряталась в разные уголки и сидела там. Когда заходили соседи к мачехе, они всегда спрашивали: «А где ваша девочка? Ее не слышно и не видно, как будто ее и нет дома». Оле некому было пожаловаться, не с кем было поделиться своим существованием.