Сирота

Он бы все отдал, чтобы вернуться в прошлое. Чтобы были живы родители. Он бы занимался в секции лучше всех и учился бы в школе только на лучшие оценки. Если бы все можно было вернуть. Но такое возможно только в сказках. Хотя. И он задумался. Ведь магия и другие миры, это тоже сказки. Но вот он, и он находится в другом мире. И здесь есть магия, он ее проявлений еще не видел, но он не думал, что его разыгрывают с ней. Может, возможно, вернуть и родителей? Но как это сделать? Если только с помощью магии? Но ведь он сам слышал, что у него нет к ней способностей. Его мысли заметались.

Он хотел бы овладеть магией только для того, чтобы вернуть родителей, если она способна на это. Но он даже этого не знал, может такое магия или нет. Пока его терзали эти мысли, он все это время смотрел на тренировку охранников. На то, как они монотонно выполняли одно движение, раз, за разом. На их настойчивость. Упорство. И тогда он решил. В память об отце он научится драться так, чтобы никто не мог обидеть его. А в память о матери, будет постигать знания. Сможет, магии. Не сможет, любые другие, которые помогут стать ему самостоятельным и независимым. Может даже без магии можно найти способ вернуться домой. От тяжких дум, его отвлек зов, призывающий его идти ужинать.

На следующее утро он встал рано и, выйдя во двор, стал делать разминку, ту, что освоил в секции. А потом стал отжиматься, прыгать. И пробовать вспомнить показанные тренером приемы. На удивление они вспоминались легко, как будто все это показывалось только вчера.

А во время завтрака, он увидел, как Григори поднял и поднес к себе взглядом чашку.

Удивленный, он поинтересовался.

— Это магия?

Все сидевшие за столом заулыбались. Что он сказал смешного, Ромка не понял. Но ситуацию разъяснил учитель.

— Нет, Роман, это не магия. Это лишь способности человека. Такое может сделать каждый, если приложит усилия, для овладения этими способностями. Двигать предметы может научиться каждый, так как эти действия осуществляются аурой. А она есть у всех. Магия это другое. Например, вот это. Произнес он. И над его приподнятой ладонью загорелся язычок пламени.

— Магия, это изменение формы энергии с помощью все той же ауры. Ауры есть у всех, но не у всех они могут накапливать энергию, которую можно преобразовать.

— Но если поднять чашку может каждый, используя ауру. То получается, что каждый может изменять ею энергию. Пусть не свою, накопленную в ауре, а другую. Накопленную в чем-то. Ведь энергию можно накопить в чем-то, в предмете, например? Озвучил свои возражения Ромка, основывая их на знаниях, почерпнутых из Земных книг.

— Накопить в чем-то можно. Но маги могут менять только энергию своей ауры. Если энергия накоплена не в ауре, а например в накопителе. То маг сначала ее вытягивает из него в свою ауру, а уже потом изменяет эту энергию. И есть еще одна проблема. Чтобы производить изменение энергии ее надо уметь видеть. А те, у кого она в ауре не накапливается, не могут ее видеть. Да и те, у кого она есть в ауре, не всегда могут ее увидеть. Произнес он голосом с признаками претензии, при этом смотря на своих учеников.

— А как можно научиться видеть энергию? Заинтересованно поинтересовался Роман.

— У тебя все равно не получится.

— А вдруг я смогу? Уперся Ромка.

— Если хочешь, попробуй. Не стал его отговаривать Григори. — Можешь оставаться с моими учениками. Посидишь, попробуешь. Попытаешься. Пока не надоест мучиться. С улыбкой сказал он.

Его ответ вдохновил Ромку. Он был уверен, что у него получится научиться видеть энергию.

Его все-таки обязали выполнять кое-какие работы. Но они были совсем не обременительные. Чистота в доме поддерживалась автоматически, как пояснили Роману с помощью магии. Такое было обычным у всех магов. Готовила кухарка. Стирать вещи приходила прачка, два раза в неделю. Их сушка производилась тоже с помощью магии. А Ромке оставалось только разложить их по местам. Да смотреть, чтобы все вещи находились на своих местах. Поправить стулья. Вернуть взятые кем-то и оставленные в неположенных местах книги на полки. А остальное время он, если не занимался со всеми, то был предоставлен сам себе. Все было хорошо, кроме одного. Ему запретили покидать дом. Он мог ходить по нему везде кроме кабинета Григори, и нескольких закрытых помещений в подвале. Выходить на приусадебный участок. Но покидать дом, Григори запретил категорически. Вроде бы небольшое ограничение, но оно тяготило.