Сиротка

— Надо прорываться на крышу! — Крикнул сержант. — Пошли!

Легко сказать да трудно сделать. Если на первом этаже боевиков не было, то лестницу они держали. Благо, что о подобном мы подумали и не стали лезть как бараны, оказалось не зря. Едва только Бурый высунулся, как тут же раздалась очередь, впрочем, цели враги не достигли, а потом сержант метнул вверх гранату, причём с таким расчётом, что она взорвалась в полёте. Стрельба наверху тут же стихла, а после звон в ушах заменили вопли раненых, сержант тут же выкатился из-за угла и дал длинную очередь. Крики тут же затихли, ну да, от пулемёта особо не спрячешься, он даже стены пробивает, если они не сильно крепкие.

На второй этаж удалось добраться без потерь, только вот тут мы застряли. Не знаю, кто на нас напал, местные или такие же наёмники как и мы, но выше даже мешки с песком наложили, чтобы не дать возможности нам пройти. С гранатой тоже ничего не получалось, просто не давали высунуться.

Благо, что на улице стрельба понемногу начала стихать, похоже, нападающих было не так много. Я смотрел в окно, поэтому видел, что в здания начали втягиваться наши бойцы, некоторым на дороге даже начали оказывать помощь, а это о многом говорит. К тому же сейчас наверняка уже вертолёты вызвали, так что на крышах лучше не оставаться, а тут мы.

Нам пришлось взломать ещё одну дверь, потому что сверху могла прилететь граната. Тут также были люди, похоже, несколько семей забились в одну комнату, как только началась стрельба. У этих положение было намного хуже, чем у тех, которые остались на первом этаже. Здесь и со стороны двери стрельба идёт, и со стороны окон нет-нет постреливают.

Мы присоединились к хозяевам этой квартиры, уселись у стены, не зная, что делать дальше. Один из солдат дал из подствольника вверх по лестнице, но видно не добился успеха, потому что стрельба в ответ стала ещё интенсивнее. Как по мне, то лучше выбраться отсюда, пусть вон с вертолётов по крышам постреляют, потом туда группу высадить и начать зачищать здание сверху, заблокировав его со всех сторон. Так удобнее, хоть гранаты вниз скатываться не будут.

Почувствовав на себе взгляд, я посмотрел на сидящих детей, меня сверлила взглядом девочка лет восьми. Тут полно таких, но эта выделялась среди прочих своими ярко-голубыми глазами, они были такими пронзительными, что я даже немного растерялся. Мало того девочка продолжала внимательно на меня смотреть, даже неловко стало, такое ощущение, что я тут один.

Дальше всё было как в замедленной съёмке. С крыши противоположного дома нас всё же заметили, причём на моё несчастье это был пулемётчик, который тут же дал очередь. Я видел всё как в кино, сначала пули начали дырявить стену, быстро приближаясь к сидящим детям. Только эта девочка, которая привлекла к себе моё внимание, зачем-то встала, всё так же глядя на меня. Сиди она на попе ровно, то очередь прошла бы поверх головы, а так…

Не знаю, что на меня нашло, никогда я не был благородным человеком, да и людей особо не жалел, потому что сам получал от жизни только неприятности. Как правило, все дети из нормальных семей, как и их родители, смотрели на нас даже не с жалостью, а в лучшем случае с опаской. Обычно с презрением как на кучку дерьма, которая по какому-то недоразумению попалась им на глаза. В общем, не знаю, что меня дёрнуло подскочить к этой девочке и попытаться повалить её на пол, чтобы оградить от пуль, но я не успел упасть вместе с ней и тут же почувствовал сильные удары в спину.

Даже промелькнула мысль, что всё обошлось и это просто куски от стены. Но это были не они, мои товарищи тут же открыли шквальный ответный огонь по крыше и заставили пулемётчика замолчать.

— Ты как?! — Подскочил ко мне Бурый.

— Нормально, — хотел было сказать я, но вместо этого только выплюнул кровь.

— Да твою ж мать, — выдохнул Бурый, после чего его лицо начало терять форму и как будто бы поплыло. — И на хера ты только это сделал?

Глава 2

Когда я пришёл в себя, то сразу не понял, где очутился. Вокруг было темно, вообще ничего не было видно, даже возникла неприятная мысль, что я ослеп. Хотя мне же в спину очередь дали, так что не должен был ослепнуть. Хотел провести рукой по лицу, чтобы проверить, всё ли в порядке с глазами, но и тут ничего не вышло. Я просто не чувствовал своего тела. Несмотря на такое печальное положение, какого-то дискомфорта или боли я не ощущал, был абсолютно спокоен. Думаю, что сейчас придёт врач и всё объяснит.

— Ты умер, — услышал я рядом с собой незнакомый голос. — Никто не придёт и ничего тебе не объяснит.

— Как это умер? — Удивился я. — Что за идиотские шутки?

После этих слов я попытался разозлиться, но почему-то продолжал быть спокойным и невозмутимым, лишь на краю сознания появилось лёгкое любопытство, на этом всё.

— Правильно нужно говорить не идиотские, а глупые шутки, — поправил меня голос. — Теперь это всё не важно, считай, что ты находишься в чистилище или на границе жизни и смерти.

— Что я тут делаю? Вроде бы после смерти люди отправляются в рай или ад, или я ошибаюсь?