Сиротка для дракона. Боевой факультет (СИ)

— Ты не знаешь своих родственников. Значит, сирота. Но выросла не на улице. Уличная девчонка на твоем месте уже попыталась бы предложить, м-м-м… свои услуги…

Я не сразу поняла, о каких услугах он говорит, а когда поняла, вспыхнула и попыталась вырвать у него из рук сумку и уйти. Он отступил на полшага и сказал, словно не заметив:

— Или заманить в темный переулок и пырнуть в спину.

— Это всегда пожалуйста!

Родерик снова рассмеялся и снова не стал отвечать, продолжая свою мысль:

— Манера держаться и говорить. Ты росла в хорошем месте, где всерьез занимались твоим воспитанием. Но вряд ли в приемной семье: и имя бы дали попроще, и фамилия… Ты ведь сама ее придумала?

4

Я кивнула.

— Придумала. И очень удивилась, когда ты сказал про дальних родичей императора из другой страны.

Родерик улыбнулся.

— Я так и подумал. Конечно, порой и родные родители детям такие имена дают, что бедняги всю жизнь с ними маются, но в приюте вероятность такого выше. — Он осекся. — Извини, я вовсе не хотел сказать, будто у тебя плохое имя. Просто иностранное. Оно тебе очень идет.

Я фыркнула — и это про него я несколько минут назад думала, что сыплет комплиментами направо и налево? Слабовато получается при такой-то практике. Я честно попыталась состроить суровое лицо, чтобы показать: его лесть на меня не действует. Но Родерик снова улыбнулся, и я против собственной воли расплылась в ответной улыбке.

— Друзья зовут тебя Нори? — спросил он.

Я кивнула.

— Нори. — Он словно попробовал мое имя на вкус, и от низких рокочущих ноток в его голосе по коже пробежали мурашки.

Надо было сказать, что мы-то с ним не друзья и вряд ли ими станем, но у меня язык не повернулся. В прямом смысле.

— А насчет фамилии… — продолжал Родерик. — Наверняка прочитала где-то и забыла, а потом само вспомнилось.

Я кивнула: в совпадение верилось слабо, скорее всего, действительно собственная память надо мной подшутила. Да и пусть. Мало кто из настоящих высокородных перепутает меня с девушкой из своего круга, а среди равных мне мало кто интересуется знатными домами соседних стран.

— Откуда ты знаешь, что я умею читать? — спохватилась я.

Все в том же сопроводительном письме, что прилагалось к приказу о зачислении, говорилось, что, если я не знаю грамоты, первый год после поступления я буду заниматься чтением и чистописанием, а также «некоторыми общеобразовательными предметами», — так что не все студенты были грамотны. Правда, я так и не поняла: каким образом я должна была бы узнать, о чем было написано в памятке, если бы не умела читать?

— А как бы ты прочитала про форму одежды? — усмехнулся он.

Вот ведь… мысли сходятся. Хорошо, что на самом деле читать их никто не способен.

— Наконец, университет, — закончил Родерик. — Программа поддержки одаренных магией детей изначально была рассчитана, конечно, не только на приюты. Но так получилось, что среди содержателей приютов о ней знают все, а простым людям рассказать некому. — Он добавил медленно, будто размышляя сам с собой: — Конечно, плохо, что за столько лет ситуация так и не изменилась, но, кажется, у знати свой мир.

Это точно. У него свой мир, у меня свой, и они не перемешиваются, как вода и масло.

Думать об этом оказалось неожиданно больно, и, чтобы прогнать неприятные мысли, я фыркнула:

— Может, я любопытна и умна не по годам, вот и узнала!

— В самом деле? — усмехнулся он.

С ответной колкостью я не нашлась, так что просто спросила:

— Ты-то откуда все это знаешь? В смысле про программу поддержки, как ты ее назвал. Сам-то явно не за счет короны учился.

Он рассмеялся.

— Именно за счет короны.

— Не верю. Наверняка и насчет того, что титула у тебя нет… — Я замялась, подбирая к слову «наврал» синоним помягче.

Но Родерик понял. Что-то промелькнуло в его лице такое… словно ему неприятно было говорить об этом. Пожал плечами:

— Зачем бы мне врать?

Хороший вопрос. Но прежде, чем я успела всерьез над ним задуматься, Родерик добавил:

— Показать тебе зверинец? Здесь недалеко.

Я огляделась. В самом деле недалеко. Заболталась с ним и сама не заметила, как мы очутились в центре города. Я здесь была всего один раз.

— Я видела зверинец.

Как раз тогда и был тот единственный раз, когда я оказалась в центре столицы. В книгах я читала, что когда-то по всей столице — если не считать дворцовой площади, конечно, — дома плотно друг к другу примыкали и на узких улочках всегда было темно. Но когда во времена третьего императора-дракона изначальные твари разрушили столицу, на развалинах старого города выстроили новый. И теперь в центре почти не было жилых домов, только разнообразные общественные учреждения и дорогие лавки, а широкие и чистые улицы казались полупустыми, хотя людей на самом деле было куда больше, чем в том квартале, откуда мы только что вышли.

— В самом деле видела? — поинтересовался Родерик. — Давно?

— Года два назад. Нас сюда водил преподаватель общественных наук. Было интересно.