Сиротка. Нежная душа

Ни Жозеф, ни Бетти не смогли бы объяснить, почему всех детишек в Квебеке бросало в дрожь, стоило кому-нибудь вспомнить о Дядюшке Семь Часов. В детстве они сами боялись этого таинственного персонажа, похожего на Черного Пьера, знаменитого помощника Святого Николая. Бытовало мнение, что выражение «Дядюшка Семь Часов» породила история некого англичанина-костоправа[41], который по вечерам стучал в двери домов и предлагал без обезболивания поправить хозяевам спину. Он ходил по улицам и кричал: «Bone setter!» Вероятнее всего, родители, пригласившие его в дом, так вопили, что в детских умах поселялись тревога и страх[42].

Но никто не торопился стучать в дверь дома семейства Маруа. С улицы донесся громкий лай. На собаках в поселке ездил только Тошан. Симон вскочил со стула и посмотрел в окно.

— Тошан привез акушерку! — воскликнул он.

Он проследил глазами за упряжкой. Молодой метис, стоя на полозьях и обхватив ладонями поручни, торопил своих животных, хотя они были почти у цели.

Шарлотта заплакала. Ей вдруг стало страшно за Эрмин, которая, по ее представлениям, сейчас терпела страшные муки и была, возможно, в полушаге от смерти. Девочка наслушалась рассказов о тяжелых родах, и ей было грустно, что в такой ответственный момент ее удалили из дома. Симон отошел от окна и приблизился к ней. Он с сочувствием взъерошил ей волосы и погладил по щеке.

— Не плачь, Шарлотта, завтра Эрмин станет лучше, а ты будешь качать еще одного малыша, — ласково сказал он.

Девочка растерянно посмотрела на него. Она моментально утешилась. Глядя на ее серьезное личико, Симон подмигнул ей, не зная, как еще выразить свою симпатию.

— Я сама не своя от тревоги, — пожаловалась Бетти. — Нам, женщинам, доводится столько страдать!

— Не думаю, что, услышав это, Шарлотта успокоится! — отрезал Жозеф. — Разливай лучше суп, я проголодался.

Они стали есть, и все же каждый из сидевших за столом по-своему беспокоился об Эрмин.

* * *

Лора вбежала в комнату. Эрмин задыхалась. Она полулежала на спине, опершись на локти и широко расставив ноги.

— Мама, ребенок! — воскликнула она.

В ту же секунду снова пришла потуга, и она сморщилась от усилия. С губ Эрмин сорвался крик, ответом на который стал едва слышный писк. Меж бедер молодой женщины лежал младенец.

— Господи! Он родился, — пробормотала Лора, подходя ближе. — Дорогая, что мне делать?

— Пуповина, нужно перерезать пуповину, — сказала Эрмин. — Но сначала ее нужно перевязать.

Дитя испустило более громкий крик, и, услышав его, на второй этаж поспешили подняться Мирей и Жослин. Как громом пораженные, они замерли под дверью в коридоре. Потом домоправительница постучала и спросила, как дела у роженицы.

— Только что родилась красивая маленькая девочка, — смеясь и плача, ответила Лора.

— Девочка! Какое счастье! — обрадовалась молодая мать. — Тошан будет так рад!

Бледная как полотно, Лора открыла ящик комода, в котором Эрмин держала принадлежности для шитья, и стала перебирать его содержимое. Потом перевязала пуповину атласной лентой, но никак не могла решиться ее перерезать. Ее дочь все это время дышала так тяжело, как если бы потуги продолжались.

— Ножницы! Где ножницы? — растерянно спросила Лора. — Дорогая, что, если я сделаю что-нибудь не так? И куда подевался твой муж? Он уже должен быть здесь с мадам Маргаритой!

— Они только что приехали, — крикнул из коридора Жослин.

На лестнице загрохотали шаги. Эрмин сразу же встрепенулась.

— Мама, не разрешай Тошану входить, прошу тебя! Не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии!

Испытывая огромное облегчение оттого, что можно передать дочь в руки квалифицированной акушерки, Лора шепотом сказала, что сделает все, как хочет Эрмин. Открылась дверь, впуская в комнату женщину с дорожной сумкой в руке. Маргарите Бабен было пятьдесят два года. Три года назад она переехала в Роберваль из Монреаля, где имела обширную клиентуру. Она была маленького роста и крепкого сложения, с короткими волнистыми волосами. Своей спокойной улыбкой и проницательным взглядом эта женщина внушала пациенткам доверие.

— Что тут у нас? — спросила Маргарита, похлопав Эрмин по бедру. — Она не слишком большая, эта новорожденная!

Женщина заново перевязала пуповину, обрезала ее и взяла на руки ребенка, чье липкое маленькое тельце тем не менее было хорошо сложенным и крепким. Уверенными движениями она завернула девочку в пеленку.

— Нужно воды, чтобы ее обмыть, — пробормотала Лора. — Мы не думали, что ребенок родится так быстро. Но внизу есть теплая вода. И ванночка, разумеется, тоже.

— С этим можно не торопиться, — сказала Маргарита. — Моя юная мадам, скажите, вам все еще больно?

— Да, и боль сильнее, чем пять минут назад, — призналась Эрмин.

— Так я и думала, — заметила акушерка. — Я не осмелилась сказать об этом вслух, когда осматривала вас, но теперь я уверена: роды еще не закончились и будет второй.

— Кто второй? — удивилась Лора.

— Второй ребенок! Ваша дочь ожидала двойню!

Это заявление обескуражило Эрмин. Она снова легла, голова у нее вдруг пошла кругом. Маргарита с серьезным видом осмотрела и ощупала ее живот.