Сиротка. Слезы счастья

– Это всего лишь чистая логика, Мин. Ты для своего выступления в Пуэнт-Блё можешь, конечно, подобрать что-нибудь из репертуара Эдит Пиаф, но я бы посоветовала тебе спеть арию из оперы «Кармен» – арию, в которой, опять же, говорится о любви. Я предчувствую, что ритм этой музыки им очень понравится.

Затем весь этот день, отвлекаясь лишь на приемы пищи и на игру с детьми, обе сводные сестры занимались составлением списка отрывков из опер и песен, как относящихся к классике, так и современных.

Мало-помалу к этому процессу подключились все взрослые обитатели дома. Даже Мирей – и та настоятельно предложила включить в список между двумя ариями какую-нибудь из широко известных песен ее любимой певицы Ла Болдюк. После ужина в гостиной началось что-то вроде собрания, причем довольно бурного. Вскоре Эрмин решила напеть несколько куплетов – к великой радости четырех малышей, уже одетых в пижамы и разместившихся на диване. Для этого она выбрала одну весьма успешно исполнявшуюся ею песню известной французской певицы Лин Рено.

В мою родную хижину в Канаде
Добраться можно по лесной дороге,
И из ее окна наружу глядя,
Я вижу белок на ее пороге.
На ключ в ней дверь опять я не закрыла:
Украсть в ней вряд ли что-нибудь найдется.
Ее недавно снегом завалило,
И ждет она, когда весна вернется.
Моя родная хижина в Канаде —
Моя судьба, пристанище и счастье.
И в ней всегда, к большой моей отраде,
Любое можно переждать ненастье.
Коль мне так хорошо и здесь живется,
То что еще искать? Чего бы ради?
Ведь сердце у меня все время рвется
Вернуться в мою хижину в Канаде.
Однако все же я хочу признаться,
Что привести в нее давно мечтаю
Того, кто захотел бы в ней остаться,
Чтоб жить в местах, которые я знаю.
В мою родную хижину в Канаде
Вернуться я хочу вдвоем с тобою,
У жаркого костра с тобой присядем,
И нас никто здесь не побеспокоит.
Ну разве что один индеец старый,
Идя по лесу, любопытства ради
Заглянет – горбоносый и поджарый —
В мою родную хижину в Канаде.
Мы песни будем петь по сто раз на день,
Мы дикие цветы пособираем.
Моя родная хижина в Канаде,
Пока ты в ней живешь, нам станет раем.
Мой милый, ну зачем ты где-то рыщешь,
Шагая от одной к другой преграде?
Ведь счастье для себя легко ты сыщешь
В моей любимой хижине в Канаде[35]

.

Констан и Адель в конце песни зааплодировали. Их глаза радостно заблестели. Томас, похоже, тоже был очарован, а Катери беззвучно смеялась. Что касается Кионы, то последний куплет вызвал у нее восторг, однако внешне он никак не проявился: ее лицо осталось невозмутимым.

– Мин, эта песня очень понравится Наку. Мне нужно записать ее слова. Мне она тоже нравится.

Вечером, когда Киона легла спать, она уже не думала ни об Алиетте, ни о своем прадедушке: ее мысли вращались в основном вокруг Людвига. Что делает он в этот поздний час на берегу Перибонки? Киона представила себе костер на поляне и Людвига, сидящего возле этого костра в компании с Тошаном, Мукки и Луи. Его лицо было ей знакомо на протяжении уже нескольких лет, однако впервые ей захотелось прикоснуться к нему кончиками пальцев и положить ладонь ему на лоб. Широко улыбнувшись, Киона закрыла глаза. Она почувствовала себя по уши влюбленной.

Роберваль, среда, 6 сентября 1950 года, дом Эстер

Эстер находилась в снятом ею доме одна. Она создала интерьер в абсолютно современном стиле, чтобы отделаться от воспоминаний о родительской квартире в Париже, в которой доминировали старинные картины, шикарная мебель и тяжелые вышитые шторы. Съев на ужин салат и яйцо, сваренное вкрутую, и расположившись на красном диване, она листала журнал мод. Из новехонького радиоприемника доносилась классическая музыка.