Сиротка. Слезы счастья

– Папа, иди скорей посмотреть на елку, – сказал Томас своему отцу, все еще находясь рядом с ним в прихожей. – Я повесил на ветку стеклянный шар. Мне помогла Адель.

– Папочка, а я в школе выучила стихотворение, – сообщила Адель, чувствуя себя бесконечно счастливой оттого, что наконец-то приехал ее отец.

Людвиг и его дети пошли в сопровождении Мадлен любоваться елкой, а Киона поспешила на кухню и принялась там готовить обещанный кофе под изумленным взглядом Мирей.

– У тебя еще осталось печенье с корицей – то, которое Лора купила в бакалейном магазине в Шикутими? – спросила Киона у Мирей, доставая из кухонного шкафа красивую чашку. – Оно было очень вкусным.

– Вон там стоит коробка с этим печеньем, – пробурчала Мирей. – На столе, прямо перед твоим носом, рядом с сахарницей.

– Спасибо. Скажи мне, а ты слышала, как вошел Людвиг? Обычно ты сразу же сообщаешь всем, что пришли гости. Ну, то есть предупреждаешь нас, чтобы они не застали нас врасплох.

– Представь себе, я не услышала ни малейшего шума, потому что месье Бауэр ходит так же тихо, как Тошан, а у меня было уж слишком много работы на кухне для того, чтобы к чему-то прислушиваться. А ты, похоже, больше не грустишь…

Киона, почувствовав, что щеки у нее зарделись, тут же попыталась заглянуть в рассудок Мирей, смотрящей на нее насмешливым взглядом. «Она умышленно меня не предупредила. Кроме того, она подглядывала за нами двумя, когда мы были в гостиной».

– Прошу тебя, Мирей, никому ни слова! – взмолилась Киона тихим голосом.

– Я не какая-нибудь дура, маленькая моя. И я умею держать язык за зубами.

– Благодарю тебя. Кстати, это было совсем не то, что ты подумала.

– Иисусе милосердный, я вообще ничего не подумала! Ну давай, иди, а то кофе остынет.

Не успел Людвиг откусить кусочек печенья, как в дом с улицы зашла оживленно переговаривающаяся компания: Лора в шубе и шапке из меха куницы, Эрмин с Катери на руках и сестры-близняшки, держащие в руках битком набитые сумки.

– На улице холодно, очень холодно! – посетовала, зайдя в прихожую, Лоранс.

– Мерзлячка! – сказала в ответ Мари-Нутта. – Тебе следовало бы переехать жить в Калифорнию.

– Ну хватит, мои дорогие, вы все никак не прекратите спорить! – укоризненно покачала головой Эрмин. – Нам сейчас нужно поскорее накрыть стол в столовой. Ваш отец проголодался.

Киона стремительно подошла к ним с таким ласковым и радостным выражением лица, что все они удивились.

– Мин, ты, видимо, встретила Тошана в городе, раз знаешь, что он проголодался. Людвиг уже здесь. Он в гостиной с детьми.

– Да, я встретила Тошана. Он посигналил нам, когда увидел, что мы идем по тротуару на бульваре. Посигналил так громко и неожиданно, что я едва не поскользнулась и не упала. О-о, я слышу, как смеется Адель. Она, должно быть, очень счастлива оттого, что вернулся ее папа.

Киона в знак согласия кивнула, чувствуя себя немного неловко из-за направленных на нее подозрительных взглядов близняшек. Она почувствовала, что сейчас ее подвергнут допросу. Так оно и произошло.

– Иди помоги нам, – сказала ей повелительным тоном Мари-Нутта. – Втроем мы справимся быстрее.

Киона, не став возражать, пошла вслед за близняшками, размышляя о том, как бы ей половчее их одурачить.

– Не разговаривай больше со мной таким тоном, Нутта, – сказала Киона, когда они оказались втроем в комнате, и никто другой их уже не мог услышать. – Я ведь, между прочим, твоя тетя. Ты могла бы проявлять ко мне немножечко уважения!

– Какая она забавная, эта наша тетушка, которая моложе нас, – прыснула со смеху Лоранс.

– Всего лишь на два месяца, – огрызнулась Киона, расстилая на столе большую скатерть цвета слоновой кости.

– У тебя было какое-то восхитительное видение, пока мы тут отсутствовали, или же ты скрываешь в глубине своего сердца какую-то тайну? – усмехнулась Мари-Нутта. – Ты вся преобразилась. Причем это, как ни странно, произошло именно тогда, когда в Роберваль вернулся красавец Людвиг.

– Глупости, – сердито ответила Киона. – Я что, не могу порадоваться за Адель и Томаса, которые чувствуют себя счастливыми из-за того, что вернулся их отец? Или я не могу порадоваться тому, что мы встретим Рождество все вместе? Вы сразу начинаете фантазировать, потому что у вас все мысли только о мальчиках и о Любви с большой буквы. Особенно у тебя, Лоранс.

– Ну и что? У меня есть на это полное право! – возразила Лоранс, пожимая плечами.

Она с недовольным видом начала ставить на стол тарелки из английского фарфора, украшенные изображениями цветов ириса. Киона отошла от нее в сторону под предлогом того, что ей нужно достать из выдвижного ящика кухонного шкафа серебряные столовые приборы. Ей удалось прочесть мысли Лоранс, и она тут же сказала тихим голосом:

– Тебе должно быть стыдно, Лоранс. Я признаю, что Людвиг красивый мужчина, но мы знаем его уже немало лет. Он видел, как мы росли, и он вдовец, который сейчас в трауре. Как ты осмеливаешься думать, что он мне нравится?

– А как ты осмеливаешься опять читать мои мысли? Тебе не следовало этого делать, Киона.