Сиротка. В ладонях судьбы

Она начала с Акали, двенадцатилетней девочки, которая беззвучно рыдала по ночам в своей кровати. Но эти молчаливые слезы Киона ощущала всем своим существом. Как-то ночью она встала и прошептала на ухо Акали слова утешения на языке монтанье:

– Не грусти, больше никто не причинит тебе вреда. И не нужно призывать смерть. Ты должна жить. Когда сестра захочет увести тебя в свою спальню, просто скажи ей, что Иисус не желает, чтобы хоть волос упал с головы его детей. И перекрестись несколько раз.

Этот совет был плодом серьезных размышлений. Киона давно прочла Евангелие. Она также использовала знания, полученные от Мадлен, которая много рассказывала ей о религии белых. Киона добавила:

– У здешних братьев и сестер черная душа, но единственное, что может их напугать, – это их Бог! По крайней мере, попробуй. Пообещай, что повторишь несколько раз то, что я тебе сказала.

Акали сомневалась. Ей казалось, что ничто не может остановить монахиню, которая за ухо отводила ее к своей большой кровати за шторами.

И случилось чудо: повернув обратно, сестра с порочным нравом буквально бежала впереди своей жертвы. Впервые за все время юная пансионерка осознанно произносила слова Христа, да еще крестилась при этом. Это простое действо вернуло на место далекие от религии мысли монахини, волнующие ее по вечерам, и напомнили ей о назначении креста, который она носила на груди. С тех пор Акали начала улыбаться. На улице, когда они мыли мощеный двор и подметали листья, Киона подходила к другим девочкам. Она призывала их быть храбрыми, тихо разговаривая с ними на родном языке, расспрашивала, где живут их семьи. Даже самые недоверчивые в итоге открывали душу этой наголо обритой маленькой девочке с золотистым взглядом, которая, казалось, светилась в своем невзрачном сером платье.

Гораздо сложнее было помочь мальчикам. Половину дня они проводили на тяжелых работах: заготавливали дрова на зиму. Один из них особенно привлекал Киону, поскольку бунтовал по любому поводу. Она слышала, как он не раз спорил в столовой. Его звали Делсен[34], и это был его первый год в пансионе, хотя ему было уже десять лет, как Мукки. Его тоже обрили наголо, и он поклялся отомстить. Не во весь голос, конечно, из страха быть наказанным, но он это сказал. Теперь девочка очень боялась за него. Она узнала от Акали, что противостоять братьям опасно, поскольку они используют особые методы наказания, чтобы укротить строптивых.

Делсен был крепким, рослым для своего возраста, с четко очерченными скулами, прямым носом, черным взглядом под бровями, похожими на крылья птицы. Киона находила в нем сходство с Тошаном, и, возможно, именно этим объяснялся ее интерес к нему. Было также еще кое-что. Она чувствовала в нем необычайно сильный характер.

– Не отлынивай, маленькая дрянь, – раздался голос за спиной Кионы, когда она ополаскивала кастрюлю, еще липкую от жира.

Толстая монахиня схватила ее за ухо и ущипнула изо всех сил. Девочка не смогла сдержать крика боли. Садистские наклонности сестры были удовлетворены. Она склонилась над раковиной с брезгливой гримасой и провела по ней пальцем.

– Начинай все сначала, жалкая грязнуля, – проворчала она. – Нужно отмыть это от жира. Мы же не свиньи, как вы, индейцы, которые едят прямо с земли! Я хочу, чтобы посуда блестела. Ты слышишь?

Киона не успела убрать руки из бака. Сестра схватила чайник, кипевший на плите, и плеснула воду прямо ей на пальцы. Маленькая жертва вскрикнула от боли.

– Давай, мой как следует, – приказала женщина.

Сердце девочки словно сжало тисками. Она была так ослаблена голодом, что казалось, сейчас потеряет сознание. Но ребенок изо всех сил стиснул зубы, хотя хлынувших слез сдержать не смог. Прикрыв глаза, малышка попросила Иисуса дать ей силы остаться стоять на ногах и не плакать слишком сильно. И тогда ей неожиданно явилось страшное видение. Она невольно вскрикнула:

– Вы очень плохая! Вы всегда такой были, даже в детстве, когда обожгли своего брата кочергой, чтобы наказать его! Он был совсем маленьким! Он не знал, что поступает неправильно! Вы отправитесь в ад!

Монахиня застыла на месте от изумления. Киона только что упомянула об инциденте пятидесятилетней давности, о котором никто на земле не знал, даже ее родители, скончавшиеся десять лет назад. Она открыла рот, чтобы не задохнуться, и заорала:

– Маленькая грязная колдунья! Ты одержима дьяволом! Как ты смеешь говорить такие вещи? Я тебя сейчас проучу…

Киона почувствовала, как ее хватают за талию, и, пролетев по воздуху, плашмя упала на каменный пол. Сильнейший удар оглушил девочку.

– Никогда такого не говори! – орала сестра. – Никогда, никогда!

С этими словами монахиня принялась бить ее ногами по ребрам и животу. Киона решила, что сейчас умрет и ей больше нечего терять.

– Злая женщина! – воскликнула она. – Вы уже убили одну девочку таким способом! Я знаю! Это вы колдунья, а не я!

После этого обвинения последовала пауза, затем удары посыпались с новой силой. Брат Марселлен, входивший в этот момент в столовую, счет нужным вмешаться. Он попытался утихомирить сестру.