Сиротка

На этот раз Эрмин услышала голос, взывающий о помощи, перекрываемый гулом водопада. Побледнев, Ханс подбежал к обрыву и упал на колени.

— Я ее вижу! — воскликнул он. — Она жива! Лора, держитесь, я спускаюсь!

Жозеф схватил девушку за запястье и посмотрел ей в глаза.

— Я наблюдал за вами. Вы дрались! Ты толкнула мать вниз и рукой не шевельнула, чтобы ее удержать. Ты с ума сошла?

— Я не могла пошевелиться, Жо! — выдавила Эрмин.

Рабочий сжал ее руку и подтащил к поросшему желтой травой каменистому обрыву. Они наклонились и увидели Лору. Она находилась дюжиной футов ниже, на узком каменном уступе. Лоб молодой женщины был в крови, рукой она держалась за пень кедра, который и спас ей жизнь.

Ханс по откосу полз к ней, цепляясь за острые выступы камней.

— Как вы будете выбираться? — крикнул ему Жозеф. — Лучше было бы прихватить с собой веревку. Если земля поедет у вас под ногами, вы сорветесь оба! Слава Богу, что поток не так силен, как раньше. А то бы вас унесло, как соломинку!

— Когда я подберусь к Лоре, протяните мне ветку или еще что-нибудь, — ответил Ханс.

Эрмин не могла ни плакать, ни сказать что-то членораздельное. Но про себя она молилась, и молилась от всей души.

«Спасибо, Господи, за то, что спас маму! Я люблю ее, и я чуть ее не убила! По глупости, в порыве гнева! Я стою не больше, чем тот человек, который ее бил! Спасибо, Господи, что ты ее спас! Я буду любить ее всю свою жизнь, буду уважать и слушаться ее. Что бы она ни совершила в прошлом, это моя мать, моя любимая мамочка…»

Она с ошеломляющей быстротой осознала, что последствия некоторых поступков невозможно исправить. На собственном примере Эрмин убедилась, что невольный жест может стоить кому-то жизни.

«Если бы мама сейчас умерла, я бы казнила себя всю жизнь. Я бы с ума сошла от угрызений совести, от чувства вины. Мой отец, наверное, ощущал то же самое, когда убил этого человека в Труа-Ривьер. Это тоже был несчастный случай, когда неконтролируемая ярость имела трагические последствия…»

Грудь девушки болела, словно сжатая тисками бесконечной печали. Широко открыв глаза, она неотрывно следила за движениями Ханса, который был уже возле Лоры. Несколько крупных камней сорвались с уступа и, прокатившись по крутому склону, упали в воды водопада.

— Черт возьми! Они еще в опасности! — выругался Жозеф.

— С ней все нормально! — крикнул пианист. — Думаю, одна рука сломана, и рана на лбу.

— Советую вам замереть и не шевелиться, — крикнул в ответ Жозеф. — Я спущусь за веревкой и подмогой.

Эрмин выпрямилась.

— Я побегу! — крикнула она. — Жо, посмотри, Арман!

К счастью, мальчик снова по привычке ослушался приказа отца и остался слоняться вокруг фабрики. Он видел все, что случилось у плотины, и уже бежал наверх с намотанной на локоть веревкой. За ним едва поспевал Селестен.

— Господь с нами, — вздохнул с облегчением Жозеф.

* * *

Часом позже Лора уже лежала на своей кровати с перевязанной головой. Мирей оказала ей первую помощь — промыла рану разведенным спиртом. Все ждали приезда доктора Демиля.

Арман и Жозеф остались сидеть на крыльце, Элизабет с детьми устроились в гостиной. Взволнованный Ханс бегал взад и вперед по комнате. Он никак не мог оправиться от шока.

— Не волнуйтесь, все в порядке, — обратилась к нему экономка. — Выпейте еще бренди.

— Нет, не хочу, — ответил он. — Я не понимаю! Как только я взял в руки телеграмму, у меня появилось плохое предчувствие. Я поспешил приехать, и мадам Маруа сказала, что Лора и Эрмин поднялись к плотине. Но что стало причиной трагедии? И я до сих пор не понимаю, как смог спуститься к воде, не сломав шею…

— Вы показали себя героем, — отозвалась Элизабет. — Но это всего лишь несчастный случай. Я знаю, что Лора с дочкой поссорились, и…

— Поссорились?! — перебил ее Ханс. — Это слишком мягко сказано, мадам! Пока мы несли Лору домой, Эрмин без конца повторяла, что она чуть не убила свою мать. Бедное дитя в ужасном состоянии. И когда я думаю, что мы сейчас должны быть в поезде за чашкой английского чая с печеньем… Мы бы уже подъезжали к Шикутими!

Пианист упал на стул и залпом опустошил свой стакан, в который Мирей только что долила еще бренди.

— Лора чудесным образом осталась жива, — добавила Элизабет. — Возблагодарим за это Господа, все остальное не важно. И уж тем более не время сожалеть об английском чае и печенье. Вам, сдается мне, досадно, что поездка в Квебек не состоялась, но представьте себе, месье Цале, как бы мы горевали, если бы случилось непоправимое.

— Вы правы, мадам, — согласился Ханс. — Но я никак не могу прийти в себя…

Эрмин сидела у изголовья матери и, глядя на ее красивое лицо, думала о том же, что и ее дорогая Бетти. Лора, казалось, дремала. На повязке проступило пятнышко крови. Девушка снова заплакала.

— Мама, я тебя люблю! Мне так стыдно, — пробормотала она. — Не знаю, почему я так разозлилась, почему так тебя возненавидела. Ты ведь могла сказать, что Мари Шарден лжет, но нет, ты нашла в себе смелость рассказать правду! Это я должна просить у тебя прощения. Я оскорбила тебя, толкнула с обрыва. Господи, если бы ты умерла, я бы умерла тоже!