Сиротки

– Да, у хозяина доброе сердце!

– Он бы отпустил, если бы Душан не был таким мудаком…

– Душан сам обрубил сук, на котором сидел…

– Хозяин строг, но справедлив…

– Да! – вскричал Пригожа и продолжил, вопя во всю глотку: – Я – справедлив! Если бы меня не пытались обмануть, воспользовавшись моей добротой! Если бы у меня попросили, а не украли, моих лошадей! Если бы, черт возьми, не плевали в лицо мне, моему роду, моему отцу, который все делает для вот такой вот неблагодарной грязи, как Душан и вы все!

Грудь его тяжело вздымалась, под кожей набухли вены. Он схватил Шарку за предплечье и грубо пихнул в сторону сена:

– Да, впрочем, можешь сама у него спросить, так ли все было!

Шарка недоуменно уставилась на него, не находя в себе воли пошевелиться. Но Пригожа уже отошел к своим людям и терпеливо наблюдал издалека.

«Ты ведь за этим сюда шла, – проснулся вдруг Голос – тот самый чужой голос, возникший в ее голове, когда она собиралась поговорить с Дивочаком. – Ты хотела узнать, где Душан».

Она подошла к стогу и начала раскидывать сено – медленно, как только могла, страшась найти спрятанное.

«Ну хватит, – отрывисто проговорил Голос, – ты не можешь делать это вечно!»

Она послушно заторопилась. Он ведь прав, Голос, кем бы он ни был: пусть все поскорее закончится.

Ее пальцы ударились о что-то твердое. Ледяные шипы ужаса снова проткнули горло, сковали руки, язык…

Из сена на Шарку уставились подернутые пеленой глаза Душана.

Она отскочила от стога. Не удержавшись на ногах, завалилась на спину, заткнула рот рукой, едва не прокусив ее до крови, – но отвести взгляда от своей находки не могла.

Душан был полностью раздет. Все его тело покрывали кровоподтеки и узкие раны. Руки закостенели между лицом и грудью, словно он все еще пытался защитить залитую кровью шею. На животе было вырезано какое-то слово – прочесть его Шарка не могла.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она сумела оторвать взгляд от мертвеца и вернулась в свое тело, сжавшееся на холодном полу. Крик и плач застряли в ее груди, так и не найдя выхода.

– Прости, если мы тебя испугали, мышка, – раздался голос Пригожи откуда-то издалека. Шарка вздрогнула: она успела напрочь забыть о его существовании. – Но ты же сама слезно просила отвести тебя к Душану. Вот мы и отвели. Ты не рада? Ты что-то другое ожидала увидеть?

Пригожа приблизился. На его лице светилось искренне удовольствие, а тело мелко подрагивало, словно стремясь против воли своего владельца пуститься в пляс. Ему было неподдельно, неистово весело.

Шарка стремительно вскочила и выбросила вперед правую руку. Сразу за правой взлетела и левая. Пригожа взвыл: на обеих его щеках расцвели алые царапины.

– Ах ты пизда-а-а-а! – завизжал он, срывая горло.

Шарка снова кинулась на него, краем глаза отметив, что громилы уже несутся к ней. Но ужаса в ней не осталось. Все, чего она хотела, – уничтожить этого красивого ублюдка. Если придется отдать за это жизнь – что ж, это была не та жизнь, которой стоило дорожить. Наоборот: это унизительное, грязное, беспросветное существование наконец-то закончится…

Она повалила Пригожу на пол, изо всех сил избивая кулаками. Но тот не растерялся и со всей силы ударил ее в глаз. Второй удар пришелся по скуле. Шарка, воя, как дикое животное, скатилась с Пригожи, но тут же вновь бросилась на него, почти успела вцепиться в горло…

Мощный удар по спине, и Шарка снова оказалась на четвереньках, ловя ртом воздух: это добежали к ней и Пригоже двое его людей. Один из них пинал Шарку по ребрам, второй бросился помогать стонущему хозяину. Третий остался стоять в стороне, держа в руках какой-то странный мешок…

– Стойте, – прорычал Пригожа. Удары прекратились. Шарка рухнула на живот. – Она нужна мне живой. Вы же хотите развлечься, парни? – Угодливое, радостное ржание. – Ты, мразь! – Он приблизился и харкнул ей в лицо. – Ты не заслужила легкой смерти! Я хочу, чтобы ты умоляла меня о ней…

– Мой пан, – подал кто-то голос. – Смотри! Плелся за нами всю дорогу.

Все тело Шарки от макушки до пальцев ног ныло от боли – но и эта боль не смогла перекрыть новую, самую большую волну отчаяния, когда она поняла, о чем идет речь.

Третий телохранитель Пригожи держал не мешок. В его руках болтался Дэйн.

Пригожа запрокинул изуродованную голову и рассмеялся.

– Больше не будешь царапаться, сука. – Человек, избивавший Шарку, схватил ее за волосы.

«Что ты наделала?» – прочитала она в залитом слезами лице Дэйна.

– Что ты наделал, Дэйн, – прошептала Шарка сквозь подступающие рыдания. – Мой пан… Прошу…

Пригожа присел перед ней на корточки. Кровоточившие царапины на щеках делали его похожим на кота.

– Да, милая? Что на этот раз прикажет наша капризуля?

– Прошу, отпустите мальчика. Умоляю! Умоляю! Делайте со мной что хотите, только отпустите его…

Пригожа помолчал.

– Можете пытать меня, можете меня убить…

– Это мы и так можем, дорогая. Твое разрешение для этого не нужно.

– Тогда… – Шарка, превозмогая боль, потянулась к карману. Громила придавил ее было коленом, но Пригожа замахал на него руками: ему было любопытно.