Сиротский Бруклин

Мы с Гилбертом готовы были из кожи вон вылезти. Даже если бы мы попытались пересечь поток с Пятьдесят восьмой, то нас бы тут же в лепешку раздавило. Было такое ощущение, будто на нас надели смирительную рубашку. Похоже, судьба опять обманывала нас и мы вновь теряли Минну. Да чтоб этим козлам досталось все козлиное, потому что только этого козлы и достойны! А «кей-кар» тем временем доехал до очередной группы машин, стоявших на красном сигнале, и замер в квартале от нас. Вдруг в текущем перед нами потоке транспорта образовалась брешь. Нам, кажется, повезло, но всего лишь на одно мгновение.

Скрипя зубами от нетерпения, я вглядывался вперед. Их красный, наш красный – мой взгляд метался от одного светофора к другому. Я слышал дыхание Гилберта и мое собственное – оно было тяжелым, как у лошадей, выведенных на стартовую прямую. Адреналин вскипел в крови – нам казалось, мы бы одним прыжком настигли черный автомобиль. Просто чудо, что мы умудрились не пробить лбами ветровое стекло.

Наш красный сменился зеленым, но, увы, их – тоже. Разъяренные, мы видели, как соседний поток рванулся вперед, а наш всего лишь медленно пополз. Впрочем, в этой медлительности была и наша надежда – если хоть какие-то автомобили из наших переберутся в их поток, то они просто парализуют его, и мы сможем нагнать «кей-кар», так как находимся в самой голове нашей ленивой гусеницы. Я шесть раз постучал по крышке отделения для перчаток. Кони в ярости выжал акселератор и тут же ткнулся в бампер впереди ползущего такси. К счастью, несильно. Мы высунулись в окно, и я увидел серебристую царапину на выкрашенном в желтый цвет бампере.

– Черт с ним, езжай вперед! – сказал я.

Похоже, таксист был того же мнения. Мы так и ползли по Пятьдесят девятой – безумное родео частных авто и такси, вынужденных повиноваться непреложному закону смены сигналов светофора. Наконец наша часть потока догнала их поток – и вот они перемешались, слились друг с другом. Черный автомобиль агрессивно тыкался носом в багажники впереди идущих машин. Мы рыскали, спеша нагнать его и даже не пытаясь больше замаскироваться среди других авто. Кварталы пролетали мимо нас.

– Поворачивают! – заорал я. – За ними!

Я уцепился за ручку двери, а Кони, правильно оценив ситуацию, рванул вперед, расталкивая зазевавшиеся машины и не замечая визжащих вокруг тормозов, лысеющей резины и поцарапанного хрома. Зато мой тик успокоился: одно дело стресс, а другое – животный страх. Это как в самолете: когда самолет садится, сотрясаясь от вибрации, все до единого пассажиры и экипаж пытаются усилием воли заставить его корпус не дрожать. Так и я в воображении усмирял происходящее (в данном случае – колёса, транспорт, Гилберта, гравитацию, рывки вперед и так далее) и был в состоянии справляться с собой. Туретту пришлось пока отступить.

– Тридцать шестая, – заметил Кони, когда мы покатили по боковой улице.

– И что это означает?

– Понятия не имею. Но что-то означает, – отозвался он.

– Тоннель. Тоннель «Мидтаун». Квинс.

Это несколько успокоило нас обоих. Здоровяк и его шофер приближались к нашей стороне поля. Более или менее. К ее окраинам. Не Бруклин, конечно, но тоже не так уж плохо. Мы оказались в одном из двух уплотнившихся рядов транспорта, которые устремились к входу в тоннель. Черный автомобиль был надежно зажат в потоке в двух машинах впереди нас. В стеклах его блестящих потемневших окон отражались вспышки огней, освещавших эту безумную городскую артерию. Я чуть расслабился, перестал сдерживать дыхание и тут же почувствовал, как из моего горла рвутся наружу обычные слова. Я заскрежетал зубами, но, не сдержавшись, пропищал: «Съешьте меня!»

– Пошлина, – вдруг сказал Кони.

– Что?

– Надо заплатить пошлину. Когда въедем в Квинс.

Я стал шарить в карманах:

– А сколько надо?

– Кажется, три пятьдесят.

Едва я успел наскрести требуемую сумму – три купюры, четвертак, десятицентовик и три пятицентовика, как тоннель закончился и два потока раздробились на части, устремившись к шести или семи кабинкам. Я пересчитал деньги и, не разжимая кулак, протянул Гилберту.

– Нечего клеиться за ними, – заметил я. – Выбери-ка очередь побыстрее. Можешь подрезать кого-нибудь.

– Ага. – Кони вглядывался в ветровое стекло, пытаясь определить» в какую сторону лучше свернуть. Но как только он повернул руль направо, черный автомобиль тут же резко вырулил из своего потока и дернул к самой левой кабинке.

Мы оторопело переглянулись.

– Это еще что такое? – сквозь зубы процедил Гилберт.

– «И-Зед-пасс», – ответил я. – У них есть блатной пропуск «И-Зед-пасс».

«Кей– кар» скользнул на блатную линию и медленно подъехал к свободной кабинке. А Кони тем временем томился третьим в очереди к кабинке с надписью «Без сдачи или с жетонами».

– Следуй за ними! – крикнул я.

– Пытаюсь, – бросил в ответ Гилберт, ошеломленный неожиданным поворотом событий.

– Сворачивай налево! – командовал я. – Проедешь не останавливаясь!