Сироты

Обойдя взвод и убедившись, что ребята накормлены, я удалился в пещеру и сел рядом с Пигалицей. Пока остатки взвода чистили оружие в окопах, я кормил Шарию с ложки чуть теплым бульоном. Морфин снимал боль, но за ночь ее глаза ввалились. Она снова потеряла сознание. Без более компетентной помощи ей осталось жить часы.

— Майор Уондер?

У входа в пещеру стоял запыхавшийся санитар с винтовкой за плечом. Он козырнул, я ответил тем же. До чего это все абсурдно!

— Наконец-то! Вот раненая. И я, между прочим, все еще исполняю обязанности лейтенанта, а вовсе не майор.

Он было смутился.

— Не совсем, сэр. Теперь вы командуете третьим батальоном второго полка.

— Что?

— Нас вчера изрядно потрепали, сэр. Многих повысили. Вас в том числе.

Я присел рядом с Пигалицей и закатал ей рукав, обнажив разъемы, к которым санитары подключают полевые мониторы.

— Слушай. Спасибо за новости, конечно. Только ведь ты санитар. Ей нужна медицинская помощь. Приступай.

— Вы не поняли, сэр. Я не санитар, а связной. Радиосеть накрылась сразу после того, как от вас получили сообщение сегодня утром. Мне приказано доставить вас в штаб. Без промедлений.

У меня закружилась голова. Бред какой-то.

— Хорошо. Тогда возьмем ее с нами.

Санитар с сомнением покачал головой.

— Она не переживет переноски.

Я уже потерял двенадцать солдат. Пигалицу я терять не намерен.

— Значит, я остаюсь.

Санитар положил руку на винтовку.

— Генерал Кобб лично приказал мне доставить вас хоть под прицелом.

В глазах у меня побагровело. Лица мамы, Вальтера, Пух, погибших подчиненных слились в сплошной калейдоскоп. Не думая, я вскинул винтовку и приставил дуло к голове санитара.

— Под прицелом, говоришь? Как тебе такой прицел, а? — Я кивнул на Пигалицу. — Немедленно приступай к работе или мозги высажу.

Санитар разинул рот. Я снял винтовку с предохранителя.

— Она — член моей семьи. Ее муж — мой лучший друг. Он сейчас на орбите, надеется, что здесь я не дам ее в обиду. Это ты понимаешь? Я не позволю родному мне человеку погибнуть. И пусть третий батальон второго полка идет куда подальше.

Санитар замер, будто истукан — только руки, словно сами по себе, разматывали провода от полевого монитора.

— Как скажете, сэр. Давайте, глянем, как с ней дела.

Я опустил винтовку. Санитар присел к Пигалице и дрожащими пальцами подключил монитор. Мы подождали, пока тот пискнет, и санитар наклонил его к себе, считывая показания.

— Кровопотеря. Небольшое нагноение. Пуля расколола ключицу, хотя это не смертельно. В целом состояние тяжелое, но стабильное. Кто-то хорошо о ней позаботился. Ребенок тоже в порядке.

— Ребенок?

Пигалица отвернулась, и я понял, что это правда. Правда настолько дикая, что я не знал, нарушает ли она устав. К тому же с современными контрацептивами случайная беременность — неслыханное явление.

— Эй, ты что, не предохранялась?

— У меня еще два месяца в запасе. Пока что я боеспособна.

— Тебя же тошнит каждое утро.

— Как и многих других.

Что правда, то правда. И потом, армия терпит утренний кашель курильщиков. Пока что Пигалица вполне справлялась с заданиями. Через месяц, если потребуется, она примет пилюлю, и плод рассосется.

— Но зачем?

— Вдруг я потеряю Мецгера…

Если бы мне удалось сохранить частицу Пух, или Вальтера, или кого-нибудь из родственников, нарушил бы я устав? Конечно! Только что я чуть не убил санитара, пытаясь спасти Пигалицу.

— Не волнуйся за него; с ним ничего не случится.

Вряд ли она вняла моим словам. Если рассуждать трезво, Мецгер в безопасности: у слизней нет зенитной артиллерии. Тут «Книга чисел» не ошиблась. Но если верить «Книге чисел», Пух тоже должна быть жива.

— Джейсон? — Пигалица сжала мой рукав. — Ты должен идти. Ты ведь сам сюда вызвался. А я выживу. Если ж нет — так и я сама сюда вызвалась.

Никто из нас не потупил взгляд. Вальтер, Пух и двенадцать погибших солдат — они тоже когда-то вызвались и погибли на службе. Я перед ними в долгу. Я бы не бросил Пигалицу за честь, или родину, или для того, чтобы убить больше слизней. Но я оставлю ее в память о Вальтере, Пух и, в конце концов, ради нее самой — ее и ребенка.

— Мецгер знает?

Она покачала головой.

— Я готов, — обратился я к санитару, надев рюкзак. — Как придем в штаб, можешь подать на меня рапорт.

Он едва заметно улыбнулся.

— Раз вы идете, мне нет никакой нужды возвращаться. И тут работы хватит. Раненая ваша еще не совсем вне опасности, и у меня припасена в сумке парочка волшебных средств. К тому же мы не пишем друг на друга рапорты. Все мы одна семья.

Я наклонился к Пигалице и поцеловал ее на прощанье в лоб.

— Спасибо.

После чего я развернулся и помчался в штаб. Пока бежал, глянул на равнину. Там, на горизонте, нарастала тень еще больше вчерашней.

36

Я несся к штабу вдоль почти пустых траншей, слушая, как бомбы с «Надежды» дождем сыплются на равнину. Потом взрывы затихли. Слишком рано. Я задрал голову, придерживая шлем. Серебристая точка «Надежды» светила с неба, все еще явно на огневой позиции. Странно.

Вскоре грохот от оружия слизней понесся по скалам. Они уже приблизились на расстояние ружейного выстрела. А «Надежда» — молчок.