Сироты из Безнебесья, или Дети невидимого света

Случается, если новопосвященный аби-хайят испытывает сомнения относительно Учения и того, чему оно Учит, то старшие духовные наставники предписывают ему уединиться среди вершин для строжайшего подвижничества и стучать камнем о камень…

Терц Децимоль и Маррак замолчали, фальф прервал свой рассказ, а Маррак свой Слух, ибо пробудилось Дыхание Сааддифа, и Маррак отошел ко сну.

Терц Децимоль же ощущал свое существо подобно безвольной иллюзии, запертой в монохромном сне.

Он стыдился собственных слов, вернее, чужих слов, которые казались неуклюжими и бездыханными, и крошечными, выходя из его опустошенных уст.

Слова же старого брусбарта Маррака, напротив, воодушевляли его, были преисполнены Живого Вековечного Знания!

И каждое слово его было подобно Огненному Кольцу!

Речь же фальфа показалась ему самому убогой, от нее расходился натуженный скрежет заумных механизмов, нечто неживое, напряженномыслие, и фальф, произнося каждое слово свое, воспоминал истинный источник его еще до того, как слово занимало свое место в его речах.

И обнаружил он, что собственными его словами были немногие, остальное он вспомнил, процитировал, откуда-то изъял.

Даже когда он объяснял Марраку относительно аби-хайят, Скагеррака и Эскориала, он не знал, насколько то соответствует истине, а насколько – нет.

Его просто научили тому.

И Терц Децимоль избегал в ту ночь размышлений, да, избегал их, ибо они пронизаны были Незримым Светом, который обращал его Ум в Настроение Смертных.

Вместе с удрученностью, охватившей его, он осознавал, что близится час его Ухода из мира.

Когда же Дыхание Сааддифа прозвучало для них вновь, Маррак возвратился к Терц Децимолю.

– …я, Терц Децимоль, – сказал фальф, – приложил немало усилий к тому, чтобы отыскать тайномол аби-хайят.

Когда фальф отыскал их, ему было предложено погостить у них и поучаствовать в одной из очистительных церемоний.

Последующие дни Терц Децимоль и аби-хайят участвовали всей общиной в смиренномудром аскетическом быте, ухаживая за цветами, насекомыми, камнями, помеченными иероглифической письменностью, ухаживали за травой, деревьями, зверями.

После пробуждения они трапезничали из посуды, по форме чашеобразной, которая помещалась на ладони и зачастую была наполнена только водой из родника.

Терц Децимоль пытался выставить на показ свою эрудицию и неустанно проявлял интерес, задавая аби-хайят различные вопросы: о том, например, существует ли у аби-хайят свой единоличный взгляд на мироустройство, какой прослеживается, скажем, в мифотворчестве Малых Народов?

Один из аби-хайят пригласил Терц Децимоля на прогулку, и они покинули пределы тайномола.

– …когда Входишь в мир, – заговорил после молчания аби-хайят, – то поначалу воспринимаешь Сияние и Тьму, и тебя Сюда приводит предвкушение того, что ограничения преодолимы, если таковые здесь Есть.

И сперва создается ощущение, напоминающее доверие и теплоту, и начинает мерещится, что мир способен принять, вместить и осуществить здесь Абстракцию Старой Памяти, которую ему предлагает или навязывает твой Ум.

Но вскоре наступает болезненное осознание того, что это обман.

Мы – я, безымянный и безликий служитель аби-хайят, и ты, фальф Терц Децимоль из Гудальданна! – неизменно столкнемся здесь с Ограничениями Действующего Закона, это неминуемо!

Нас ждет то, что Закон делает невозможным воплощение нашей Абстракции в той форме, в какой она воспринималась нами изначально. Но что нас привело?

И откуда нам принимать себя как существ, которые начали свое существование, если не с рождения Абстракции в Уме?

Ибо мы ищем эту Абстракцию здесь, но ее место занимают здешние Законы и мирские Порядки.

Со смертью или замещением Абстракции мы полностью теряем Путь назад к Себе!

В далеком-далеком прошлом наши учителя мушаафиры посредством соприкосновения и трения их направленных наружу Воль могли выделить из Филактери Пузырь.

Мушаафиры настраивали свой Пузырь, как Желали того, извлекая из Закона, Действующего в Камкарре, необходимые Связи, так что Пузырь являлся объединением их Воль и воплощением Замыслов.

А внутри него мушаафиры творили подобия мирозданий, где сохраняли свои Абстракции с той целью, чтобы моментально вспомнить свои Пути, если забудут.

После чего их Умы погружались в Незримый для нетренированного Глаза Пузырь, сотканный из настроенных и отрегулированных Связей.

И когда Умы мушаафиров наполняли Пузырь изнутри, он окрашивался в разноцветные оттенки.

Мушаафиры умели пребывать внутри своих пузырей сколько угодно долго, но никогда нельзя было с уверенностью знать, сколько наверняка они пробыли там.

Потому как внутри пузырей, где мушаафиры творили для себя свои абстрактные мироздания и сами определяли, какие Законы и Связи допускать там, а какие ограничить или отлучить, там время ощущалось иначе, чем здесь, ибо материя их Умов изливалась в пузырь по струе Воли, частично отделяясь от их Малых Смертных Тел.

Более того, мироздания в пузырях зачастую являлись непригодными для жизни ничьей, кроме их творцов.