Сироты квартала Бельвилль

И Сими так виновато опустила голову, что Клоди кинулась обнимать и утешать ее: конечно-конечно, все это временно и они скоро снова примутся за прерванные уроки.

Клоди проснулась посреди ночи. Что-то было неладно не то с ней, не то с надувным матрасом, на котором она лежала, не то с кастрюльками, что висели на полке над ее головой. Она прислушалась. Кухонька, где она спала, только тонкой шерстяной портьерой отделялась от комнаты Сими и Ги. И оттуда из темноты до Клоди донесся их шепот. Вернее, шептала Сими, а голос Ги никак не желал понизиться до шепота, и Сими это, видимо, приводило в отчаяние.

— Ради бога, Ги, ну я тебя прошу. Она же услышит… Ну пожалуйста, дорогой, ради меня…

— Дрыхнет она, как сурок, можешь не беспокоиться, — зевая, говорил Ги, — а и услышит, тоже не беда. Она — девчонка смышленая, все сама должна понимать. Там, где двое своих, не всегда должна быть посторонняя третья.

— Но это я, я взяла ее, я настаивала. Спрашивай только с меня, — надрывалась шепотом Сими.

— Вот я с тебя и спрашиваю. С какой стати, спрашиваю, я должен у себя в доме стесняться, приспосабливать свою жизнь к какой-то приблудной девчонке? Хочу позвать домой приятелей выпить, бац — у девчонки ангина, жар, ей, видите ли, нельзя дышать сигаретным воздухом! Вернусь попозже — снимай туфли, не шуми, не разговаривай: ребенок спит! Всюду и всегда эта девчонка! А если я раздобуду денег и мы с тобой сможем махнуть на Канарские острова, или в Таиланд, или в Перу, ты что же, и туда потащишь ее за собой?

— Чтобы уехать, надо сначала разбогатеть, — уклончиво пробормотала Сими.

— Ба, за этим дело не станет! — Ги хохотнул. — Нет, ты мне ответь: потащишь ее за собой?

Клоди услышала тихий плач. Надувной матрас под ее худеньким, скорченным тельцем завздыхал, затрепыхался, заходил волнами. Как ни старалась девочка затаиться, лежать неподвижно, ее трепет, ее волнение передавались матрасу, и даже металлическая раскладушка тренькала и точно скрежетала зубами.

Но те двое, за портьерой, ничего не слышали — так были заняты своей распрей.

— Что ж, значит, ты хочешь, чтобы я ее прогнала или засунула в приют? — всхлипывая, спрашивала Сими. — Чтоб она больше тебе не докучала?

Ги долго молчал. Девочка на надувном матрасе дрожа ждала его ответа. Наконец он сказал, почти не понижая голоса:

— Можешь с этим не торопиться. Я еще подумаю. Мне пришли в голову кое-какие соображения.

Шепот умолк. Видно, те двое заснули. А девочка на надувном матрасе продолжала мучиться, дрожать, обливаться холодным потом. Что теперь делать? Куда деваться? К кому идти? Была у нее единственная тетка в Бретани — сестра покойной матери, но и та умерла в прошлом году. А чужим кому она нужна — такая слабосильная, неученая, худущая! Клоди-то, глупая, думала, что Сими к ней привязалась так же крепко, как она, а теперь ясно, что в любую минуту Сими предаст ее, сделает все, что прикажет Ги, выбросит по первому его слову Клоди на улицу.

«Папа, папа, почему тебя нет, почему ты умер?» Клоди вспомнила тот последний день, когда она приносила на леса завтрак отцу в его старой сумке-мюзетте, ощущение его жесткой широкой ладони на своем затылке, его низкий, с сипотцой голос:

— Посмотрим, посмотрим, что хорошего ты мне принесла сегодня, моя рыженькая? Ты же у меня отличная хозяйка. — И похвалился дочкой перед своими товарищами-каменщиками, которые сидели тут же, на лесах, каждый со своей едой: — Она после смерти жены у меня весь дом ведет. Даром что ей только двенадцать.

Горе затопило девочку. Она уткнулась лицом в подушку и бормотала дрожа, задыхаясь:

— Папа, милый папа, мой собственный, мой единственный, ты видишь меня? Видишь, как мне плохо? Папочка, возьми меня к себе, я здесь никому-никому не нужна! Возьми, папа…

8. Мимическая игра

Долго-долго тянулась эта ночь. Утром, бледная до синевы, Клоди молча складывала в угол кухоньки свою постель, когда у портьеры появился франтоватый, очень оживленный Ги.

— Какая у нас намечена на сегодня программа? — обратился он к девочке. — Очень советую пойти в «Вандом» на «Последний поцелуй». Говорят, увлекательный фильм. Вот тебе монеты, старушка. — Он протянул ей деньги.

— Я не пойду в кино. И деньги мне не нужны. — Клоди даже спрятала руки за спину. На лице у нее была угрюмая решимость. — Заберите их обратно.

— Вот как? Это что-то новое! — Ги присвистнул. — У мадемуазель дурное настроение? Встала с левой ножки?

— Да нет, Ги, просто Клоди назначила в одиннадцать свидание своим ребятам в Бют-Шомон, — поспешила на выручку девочке Сими. — Она еще вчера мне об этом сказала.

— Каким еще ребятам? — нахмурился Ги.

— Да ведь за ней целый хвост бельвилльских ребят ходит, — объясняла Сими. — Диди их отлично забавляет, занимается с ними. Мне даже говорили мамаши, что у них сердце за детей спокойно, когда они с Диди.