Сироты небесные

На таком расстоянии от центрального светила гравитационный двигатель малоэффективен; использовать его – всё равно что пытаться взлететь, имея только подвесной лодочный мотор. Гравитационное поле кометы тоже ничего не решало. При максимальной мощности двигателя тяга обеспечила бы ускорение в две-три сотых «g». Именно на случай выхода из суба слишком уж далеко от тяготеющих масс все межзвёздные корабли снабжены вспомогательными плазменными двигателями и приличным запасом рабочего тела – обычно того же самого железа, которое используется в конверторах для получения энергии.

Для приведения такого двигателя в рабочее состояние требуется несколько часов.

Разумеется, Рра-Рашт не мог позволить себе подобной роскоши. Двигатель его разведчика использовал жидкий водород, баки с которым занимали больше половины внутреннего объёма корабля. Зато это рабочее тело не требовало разогрева…

"Пантеры" шли с двигателями, разогретыми заранее.

Но у Рра-Рашта всё равно было семь секунд форы.

Компенсаторы сработали чётко, и Санька даже устоял на ногах и пошёл к своему месту по боевому расписанию – у резервного пульта управления огнём. Ракетные двигатели заметно мягче гравитационных, он это знал теоретически и сейчас получил подтверждение: хотя Рра-Рашт и вёл корабль рваным противолазерным зигзагом, на полу рубки можно было, придерживаясь, стоять – примерно как в кузове грузовика, несущегося по разбитой дороге. Пилотам сторожевиков обычно приходилось труднее…

Когда он дошёл и натянул визибл, всё уже почти кончилось: «Неустрашимый» проскочил мимо второй пары штурмовиков, изо всех сил тормозящих и разворачивающихся в погоню, и теперь стремительно увеличивал отрыв, несясь прямо на комету. Ослепительное облако плазмы, разогретой до сотен тысяч градусов, неплохо маскировало его, не позволяя вражеским стрелкам прицелиться. Собственная огневая мощь «Неустрашимого» была, к сожалению, ничтожной. Его настоящим оружием были скрытность и скорость, поэтому он совсем не нёс торпед, имел лишь одну тридцатисемимиллиметровую пушку в кормовой турели и два десятка универсальных лазеров. С этим вооружением можно было отбиться от торпедного залпа, но хотя бы поцарапать «Пантеру» – ни малейшего шанса.

Потом Санька ещё раз внимательно осмотрелся, оценил обстановку со всех сторон и понял, что здорово поторопился с выводами. Ничего не кончилось…

От кометы было уже не отвернуть, значит, сейчас надо разворачиваться и тормозить полной тягой. То есть подставить под прицелы штурмовиков нос, уже ничем не прикрытый. И на «Пантерах» это тоже понимали: обе пары разошлись, увеличивая себе сектора обстрела и, наверное, перебрасывая мощность от двигателей к лазерным батареям. Это нельзя сделать мгновенно, но как раз к моменту поворота «Неустрашимого» штурмовики будут готовы дать полный импульс.

И небронированный кораблик просто испарится.

А если не развернётся, то врежется в комету – и тоже испарится. На такой скорости снежное облако покажется бетонной стеной.

Так. Сейчас точка разворота. Вот… вот… вот. Всё. Тормозить поздно.

Чего хочет Рра-Рашт? Войти в суб? Но прямо по курсу комета, несколько крупных планет, звезда… в субе их гравитационное поле точно так же отклоняет траекторию полёта, как и в обычном пространстве… то есть выйти из суба можно где попало…

Конечно, это риск, и большой. Но продолжать идти вперёд – стопроцентная гибель.

Однако Рра-Рашт и не думает запускать эмиттер. И даже не думает разворачиваться.

Скорость уже десять. К моменту входа в комету – будет шестнадцать. Долю секунды кораблик продержится. Долю секунды, растянутую визиблом до бесконечности.

Как будто прикосновение руки к плечу: спокойнее, спокойнее, Старш-ший. Всё будет хорошо.

Очень хочется в это верить…

Сзади открылась дверь. Там не было никакой двери, но она открылась. Вошёл и остановился, озираясь, пацан в лётном комбинезоне, без шлема. В руках у него была большая дымящаяся кружка с эмблемой Т-зоны "Пари – Авиасьон" – там выпускали лёгкие сторожевики «Арамис» и «Портос» и сейчас испытывали более мощные – и уже заточенные под взрослых пилотов – «Атосы» и "д`Артаньяны". Всё это было Саньке родным и знакомым. Пацан и сам был знаком – один из тех трёх идиотов, которые прошлым летом готовились взорвать Питер…

Которые захватили Юльку.

Он повторил ещё раз: «Юльку». Потом ещё. И ничего не почувствовал.

Визибл. Хорошая штука. Полезная.

Ну и ладно, подумал он. Всё равно сейчас всё кончится.

– Ни фига себе… – сказал пацан и уронил кружку. Санька увидел происходящее как бы его глазами: километровый плазменный конус позади кораблика светился ярко, как маленькое солнце. Из рубки его видно не было, разумеется, но свет падал на приближающуюся снежную стену, теперь ровную, ослепительно-белую и всё более и более яркую…)

Глава шестая. БОЛЬШИЕ ОСЛОЖНЕНИЯ

31-й земной (44-й местный) год после Высадки, 11-го числа 4-го месяца