Сироты Цаво

Палатка показалась нам лучшим местом, где можно было укрыть зебру на ночь. Но, когда поднялся ветер и полог стало бить о растяжки, приемыша охватила паника; зебра перескочила через наши постели и стала как безумная бросаться на стенку палатки. Спасаясь от мелькавших в воздухе острых копытец, мы поняли, что жеребенку придется искать другое место. Подумав, решили превратить кузов нашего грузовика во временное стойло. Но этот ночлег устраивал Хьюпети еще меньше, чем паша палатка, и нам ничего не оставалось, как спешно возвратиться в Вои.

К вечеру мы приехали домой и устроили зебру в свободном стойле рядом с Руфусом.

Прежде чем оставить Хьюпети одну, я приготовила ей поесть и очень обрадовалась, когда зебра без колебаний бросилась пить молоко из бутылки так, словно ее вскармливали искусственно. Пришло время возвращаться назад. Составив подробные указания о правилах приготовления молочной смеси, мы оставили жеребенка на попечение садовника.

В лагере меня постоянно мучила мысль о жеребенке, и мне уже стало казаться, что по возвращении я не застану свою питомицу в живых. Однако опасения были напрасны. Вернувшись через неделю в Вои, мы нашли Хьюпети живой и здоровой; она сильно привязалась к садовнику и всюду следовала за ним по пятам.

Хьюпети радостно нас приветствовала. Не меньше обрадовался нашему возвращению и садовник, ибо жеребенок не отпускал его от себя ни на шаг. Это стало ему надоедать. Теперь же вся любовь Хьюпети переключилась на меня. Временами я не знала, что делать, ибо жеребенок пытался следовать за мной даже в дом; при этом зебра судорожно подпрыгивала и даже падала, когда ее тоненькие копытца расползались в разные стороны на гладком бетоне.

Наконец я нашла выход — повесила в саду свое платье на сук, прикрыла им голову Хьюпети, а сама забежала за угол дома прежде, чем жеребенку удалось освободиться и увидеть, в каком направлении я исчезла. Эта уловка сработала великолепно, и Хьюпети спокойно улеглась возле платья, предоставив мне возможность заняться домашней работой.

Моя питомица была очаровательным созданием — четкие полосы на шкурке, мягкая густая гривка и породистая головка. Она оказалась очень ласковой, и ей нравилось, когда мы играли по вечерам. Я уводила ее за дом и предоставляла полную свободу. Хьюпети носилась галопом, скакала, лягалась, пока как следует не уставала. С дрожащими ноздрями и раздувающимися боками останавливалась она как вкопанная. Только тогда я спокойно отводила ее в стойло и укладывала спать. Иногда эта процедура занимала немало времени и требовала большого терпения. Подчас, когда мне казалось, что Хьюпети набегалась вдоволь, жеребенок вдруг вырывался из рук и галопом мчался снова к подножию холма. Но эти милые шалости, казалось, не шли ни в какое сравнение с теми заботами, которые готовила нам Хьюпети, превращаясь из шаловливого младенца в трудного ребенка.

Начались настоящие мучения, когда она отказалась от бутылочки с молоком. Хьюпети проверяла съедобность всех предметов вообще. С каждым днем ее вкусы поражали нас все больше. Особенно аппетитным казалось ей свежевыстиранное белье. Стоило повесить его на веревке, как соблазн оказывался непреодолимым. Моя чудесная новая ночная рубашка в одно мгновение превратилась в изжеванную зеленую тряпку, а мелкие предметы туалета исчезли в желудке зебры без следа. Углы простыней оказались обгрызанными, да так, как будто над ними поработали мыши, а остатки любимой рубашки Дэвида появились только в помете!

Теперь стоило заметить, что Хьюпети направляется в сторону веревок с бельем, как мы сразу же поднимали тревогу, но это, казалось, только разжигало ее стремление перехитрить нас. Зебра испытывала явное удовольствие, если ей удавалось ускользнуть от расплаты за свое преступление. Хьюпети осторожно подкрадывалась к намеченной цели и, сорвав с веревки вожделенный предмет, при первом признаке опасности с необыкновенной быстротой удирала, не выпуская при этом из зубов остатков добычи.

В конце концов нам пришлось поднять веревки на недосягаемую для нее высоту. Несколько дней мы были совершенно уверены, что перехитрили жеребенка. Однако Хьюпети быстро научилась выбивать копытами шесты, подпиравшие веревки, а однажды, поднявшись на задних ногах, утянула любимую юбку моей мамы. Клочья от нее мы обнаружили потом среди навоза в загоне нашей зебры.

Я ждала второго ребенка и серьезно беспокоилась о том, что будет с пеленками, если вешать их на эти веревки. Тогда Дэвид построил забор из бамбука. Таким образом Хьюпети потерпела поражение. Теперь она незаметно подкрадывалась ко мне сзади и, улучив момент, когда мое внимание было чем-то занято, в мгновение ока прогрызала край платья и тут же исчезала.