Сироты вечности

– Не знал, что ты интересуешься онкологией. – Доктор Фил Коллинз сидел за столом, заваленным бумагами, и улыбался. – Думал, так и торчишь сутки напролет в этой своей физической лаборатории.

Луис посмотрел на бывшего одноклассника. На дружеские подколки сил уже не осталось. Он не спал больше двух суток, в глаза как будто насыпали песку или битого стекла.

– Мне нужно посмотреть, как происходит радиационное облучение во время химиотерапии.

Коллинз забарабанил по краю стола ухоженными пальцами:

– Луис, мы же не можем каждому желающему экскурсии устраивать.

– Слушай, Фил, – Луис старался говорить спокойным, ровным голосом, – несколько недель назад моя мать умерла от рака. Сестре только что сделали биопсию – опухоль злокачественная. Моя девушка как раз сегодня легла в боулдеровский центр. Рак шейки матки, и они думают, сама матка тоже затронута. Может, все-таки разрешишь мне взглянуть?

– Господи. – Коллинз посмотрел на часы. – Пошли, Луис. У меня как раз сейчас обход. Мистер Тейлор записан на сеанс рентгенотерапии через двадцать минут.

Тейлору было сорок семь, но выглядел он лет на тридцать старше. Щеки впалые, изможденное лицо казалось желтоватым в свете люминесцентных ламп. Волос на голове не осталось, под кожей виднелись маленькие сгустки крови.

Они с Коллинзом стояли за толстым свинцовым экраном и наблюдали через смотровое окошко.

– Тут очень важны лекарства. Они усиливают и дополняют воздействие радиации.

– А радиация убивает рак? – спросил Луис.

– Не всегда. К сожалению, она убивает и здоровые, и больные клетки.

Луис кивнул и поднял карманное зеркальце. Когда заработала рентгеновская установка, он невольно задохнулся от удивления. Наконечник установки ослепительно засиял, и комнату наполнил нестерпимый сиреневый свет. В точности как электрические ловушки для жуков, которые обычно включают ночью во дворе. Там свет так же переливается, раздражая глаза. Только здесь это было в тысячу раз ярче.

Появились слизняки. Суматошно шевеля рожками, они выползали из головы мистера Тейлора, привлеченные ярким светом; подпрыгивали вверх на целых десять дюймов, пытаясь дотянуться до установки, поскальзывались на гладком металле. Некоторые падали на пол, взбирались обратно на стол, заползали в тело мужчины и мгновение спустя снова выпрыгивали у него из головы.

Те, кому удавалось добраться до источника излучения, замертво падали на пол. Свет померк, уцелевшие паразиты вернулись обратно.

– …Надеюсь, увиденное помогло тебе составить хоть какое-то представление о терапии, – говорил Коллинз. – Очень туманная область. К несчастью, мы не совсем понимаем, как именно это работает, но метод постоянно совершенствуется.

Луис моргнул. Мистера Тейлора в комнате уже не было. Сиреневый свет погас.

– Да, – ответил Луис. – Думаю, очень помогло.

Прошло двое суток. Он сидел в полумраке больничной палаты подле спящей сестры. Вторая кровать пустовала. Он проскользнул сюда посреди ночи. Было очень тихо, только приглушенно шипела вентиляция и в коридоре кто-то время от времени шаркал резиновыми подошвами по линолеуму. Луис вытянул руку в перчатке и дотронулся до запястья Ли, чуть пониже зеленого больничного браслета с именем.

– Думал, будет легче, малыш, – прошептал он. – Помнишь, в детстве мы смотрели разные фильмы? Помнишь Джеймса Арнесса в «Нечто»? Важно понять, как его убить, и дело в шляпе.

Снова накатила волна тошноты. Луис опустил голову, с шумом втягивая воздух, но уже через минуту выпрямился. Хотел было вытереть холодный пот со лба и удивленно нахмурился, словно в первый раз увидел на руке толстую кожаную перчатку. Он снова взял сестру за руку:

– В жизни все не так просто, малыш. Я записался поработать в вечернюю смену в университетской энерголаборатории. Мак сварганил небольшой рентгеновский лазер, чтобы демонстрировать второкурсникам ионизирующее излучение. Так что там проще простого что-нибудь облучить.

Ли перевернулась и тихонько застонала во сне. Где-то далеко часы пробили три, и снова наступила тишина. По коридору, переговариваясь шепотом, прошли две дежурные медсестры. У них был перерыв. Луис положил руку в перчатке рядом с ладонью сестры:

– Господи, Ли. Я вижу весь чертов спектр, даже ниже ста ангстремов. И они тоже видят. Я был уверен: вампиров притянет к источнику радиации, так же как притянуло слизняков. Взял несколько облученных предметов и пришел сюда вчера ночью проверить. И они появились, малыш, но их не убило. Толпились вокруг зараженных вещей, как мотыльки, слетевшиеся на огонь, но не умирали. Даже для слизняков нужна большая доза, чтобы прикончить их всех. Понимаешь, я начал с миллибэров – тот же уровень, что и в химиотерапии, – но этого оказалось мало, слишком мало. Чтобы убить наверняка и всех сразу, нужно около трехсот-четырехсот рентген. Понимаешь, малыш, это уже получается Чернобыль.