Сирруш (СИ)

— Сейчас это неважно, — глухо ответил Чудамани, — важно то, что нам всем грозит смерть. От голода или когтей чудовища. Нам не выбраться отсюда без посторонней помощи.

Внезапно Верховный жрец вздрогнул и обернулся к воину:

— Как ты пробрался через город?

— Каран подсказал.

— Каран?

— Мальчик. Он живет по соседству с домом охотника, — пояснил Амрит, — посоветовал мне двигаться проулками и избегать открытых мест.

— Мудро. Не встретил демона?

Воин покачал головой:

— Нет. Только парочку безумцев Панишвара.

— Они заполонили Мохенджо-Даро, как крысы амбар. Мы пытались делать вылазки за едой, но никто не возвращался. — проронил Чудамани.

Амрит чувствовал, как его кожа холодеет с каждым новым словом, сорвавшимся с уст Верховного жреца.

Внезапно Чудамани слегка оживился:

— Значит, отряд Шанкара скоро будет здесь?

— Не уверен, — огорчил его Амрит.

— Почему?

— Охотник ранен. Ему придется подождать, пока он сможет двинуться в обратный путь.

— Ранен? Как?

— Во время охоты на демона он наткнулся на синха, — пояснил Амрит.

— И когда ждать его возвращения?

— Думаю, через неделю.

— Но почему так долго?! — повысил голос Чудамани, с досадой ударив кулаком по столу. Терракотовая лампа подпрыгнула и зазвенела. — Неужели его раны настолько серьезные?

— Дело не только в ранах господина Шанкара.

— А в чем еще?

— Люди покидают долину Сарасвати. Нашим воинам придется их сопровождать…

— Постой-постой, — перебил Чудамани, — покидают?

— Да.

— Но почему?! Неужели… — страшная догадка промелькнула в голове у Верховного жреца.

По тому, как потупил взор Амрит, Чудамани понял, что она верна.

Верховный жрец рассмеялся. И этот смех походил на тихий истерический хохот.

— Поверить не могу. Просто поверить не могу.

Амрит молчал, ибо не знал, что ответить. Огонь в терракотовой лампе догорел окончательно, погружая зал для учебы в кромешный мрак. Чудамани прекратил смеяться и отрешенно уставился в окно. Там, чудь поодаль, виднелось здание бань. Бассейн с чистой водой сильно обмелел — слишком много пришлось вылить в попытках потушить пожар в зернохранилище.

— Устраивайся поудобнее, воин, — произнес Верховный жрец голосом, от которого у Амрита мурашки пошли по спине, — нам предстоит долгая и страшная неделя. Кто знает, быть может, демон смилостивится и прервет наши мучения.

Глава 7

Переход из долины Сарасвати в Мохенджо-Даро занял неделю. И он был отягощен не только трудностями пути. Каждый день Шанкар, движущийся впереди колонны вместе с Балдевом, ловил себя на мысли, что они так и не встретили гонца, посланного в город. А ведь по всем расчетам они уже должны были повстречаться. Охотник ясно наказал, что Амрит обязан вернуться с донесением об успешном выполнении задания. Но сутки сменялись на другие, а воин так и не появлялся. Шанкар ощущал жжение в груди. И он никак не мог определить от чего. От ран, продолжавших приносить неудобства, или от чувства тревоги.

«С ним что-то случилось. Я уверен в этом. С ним что-то случилось. Быть может, он и вовсе не добрался до Мохенджо-Даро?».

Их процессия уже вступила в полосу джунглей, а Амрит так и не объявился.

Ход сильно замедляли телеги, до отказа набитые мешками с зерном. Со стороны эти запасы казались внушительными, но охотник понимал, что сие впечатление обманчиво. Для того, чтобы прокормить огромный город надолго их не хватит. Шанкар нервно покусывал нижнюю губу. Какой бы ни была опасность, исходившая от злобного демона, страх перед голодной смертью не отпускал до конца. Тревога усилилась, когда долина Сарасвати полностью исчезла из виду, и теперь к ним со всех сторон подступала зеленая стена джунглей. Воины, окружившие людей и обоз живым кольцом, ощущали тревогу. Она передавалась от одного к другому, подобно заразной хвори. Все опасливо озирались по сторонам, поглядывая на джунгли. Хуже всего становилось ночью. Когда каждая лиана принималась за ядовитых змей, готовых совершить смертельный бросок. А искривленные ветви салов — за когти чудовища, нависшего над головами, способного проглотить тебя в один миг. Костров на привалах не разжигали. Это был приказ Шанкара. Охотник сознавал, что идет на риск. Огонь отпугивал ночных хищников. Однако он боялся, что пламя привлечет внимание кое-кого пострашнее, чем голодный синха. Несколько раз часовые докладывали, как видели в ночи странные огоньки, блуждающие между стволов в отдалении. Воины понимали, что это, скорее всего, стая шакалов. Выслеживают слабых жертв. Но постоянное чувство опасности, отсутствие света и усталость заставляли их видеть то, чего они боялись узреть больше всего. И мелькающие огоньки в джунглях воспринимались за красные глаза безжалостного чудовища. Пусть это и противоречило здравому смыслу. В какой-то момент часовые, едва не поддавшись внезапному приступу паники, чуть было не бросились наутек. Но раздавшийся из леса протяжный вой и тявканье мгновенно отрезвило головы.