Сирруш (СИ)

— Мал еще, да и забот у тебя хватает.

— Уверен, госпожа Пратибха отпустила бы, если б ты попросил, — небрежно махнул рукой Каран, а затем, уперев костлявые руки в бока, спросил, — так, что за дело-то?

Шанкар знал ответ на этот вопрос, но на всякий случай все-таки задал его:

— Ты умеешь читать иероглифы?

— Пф, — фыркнул тот и закатил глаза так, что стали видны одни белки, — откуда? Кто станет тратить время на обучение раба письму?

«Ага, — подумал Шанкар, — и кому нужен раб, умеющий читать? Чем меньше слуга знает, тем лучше».

— Отлично! — воскликнул охотник и тут же нарвался на испепеляющий взгляд мальчишки.

— Не разделяю твоего веселья, — буркнул он, скрещивая руки на груди, будто желая огородиться от Шанкара.

— Помню-помню, ты познаешь мир, — примирительно улыбнулся охотник, — ну, так как, поможешь с одним делом?

Каран скосил взгляд:

— В зависимости от того, что я за это получу.

Шанкар усмехнулся:

— Познаешь мир.

— Задарма не работаю, — отвернулся он.

— Ты раб и привык работать бесплатно, — охотник легонько толкнул того кулаком в плечо, — так, что не заговаривайся.

— Спасибо, что напомнил, — беззлобно огрызнулся Каран, тем не менее, продолжая смотреть в сторону.

Верхняя часть небесного светила уже показалась над горизонтом.

— Я дам тебе 2 меры серебра.

Обиду как рукой сняло.

Каран так резко повернулся, что Шанкар явственно услышал хруст шейных позвонков:

— Шутишь?

— И не думал даже.

— Целых 2 меры серебра?!

— Да.

Каран заговорщически наклонился:

— На кого-то нужно вылить ведро помоев?

— Нет, все гораздо проще, — он поманил его пальцем за собой, — идем.

Вернувшись в дом в сопровождении Карана, охотник кивком указал на исписанную иероглифами стену:

— Вот это необходимо замазать глиной, да так, чтобы стена выглядела, как новенькая. Без следов какой-либо писанины.

Каран с интересом осмотрел иероглифы:

— Что здесь написано?

— Здесь написано, что Каран — любопытный болван.

— Очень смешно, — растянуто молвил мальчуган, — это ведь она написала, да?

— Она? — Шанкар сделал вид, что не понимает, о ком тот говорит.

— Да, ладно тебе, — Каран задорно подмигнул, — та девчонка с грудями, словно кокосы. А это, — он ткнул пальцем в иероглифы, — признание в любви, даже читать уметь не надо.

Шанкар отвесил ему легкий подзатыльник:

— Принимайся за дело. Времени у тебя до полного восхода солнца. Потом я уезжаю.

— Принимайся за дело, принимайся за дело, — скрипучим голосом передразнил его Каран, — сейчас, только сбегаю за ведром и скребком.

Шанкар с легкой улыбкой на устах проводил мальчишку взглядом, а затем поднял кинжал, прошел в кухню и очистил его от кусочков засохшей глины. Удовлетворенный осмотром клинка, он прикрепил его к поясу, после чего открыл чулан за очагом. В нем, аккуратно прислонившись к дальней стенке, стояли длинное копье с бронзовым наконечником и лук в форме полумесяца. Проверив состояние тетивы, охотник достал вещи из чулана и прикрыл дверь.

— Вот это да, — услышал он шепот Карана и обернулся.

Мальчуган появился в дверном проходе, сжимая в правой руке ведро с жидкой глиной, а в левой — скребок. Он с благоговейным трепетом взирал на лук и копье. В глазах светилось неподдельное восхищение.

— Не отвлекайся, — хмыкнул Шанкар, — солнце встает.

[1] Бхадрапада — август-сентябрь по древнеиндийскому календарю.

[2] Синха — лев/тигр на древнеиндийском.

[3] Пурпурная нектарница — птица из семейства воробьинообразных. Распространены в тропическом поясе Евразии, Африки и Австралии.

Глава 5

— Анил?

Лесоруб поднял веки и уставился в потолок. Белки глаз раскраснелись. Тело ломило от усталости и перенапряжения. Вдобавок ко всему его переполнял страх. Страх перед неизвестностью. А картины из воспоминаний недалекого прошлого только ухудшали душевное состояние.

В их доме царил сумрак, несмотря на то, что солнце уже взошло над горизонтом. Тесная застройка не позволяла лучам проникать внутрь.

Мина лежала рядом на постели. Светлая хлопковая рубаха скрывала легкую полноту ее тела, от которой она никак не могла избавиться после рождения дочери. Темные длинные волосы растрепались по плечам. Густые брови сдвинулись к переносице, а в карих глазах застыла тревога.

— Что? — сухо ответил Анил.

— У нас заканчивается серебро.

— Я знаю.

Мина поджала губы:

— Тебе нужно вернуться на просеку.

— И не подумаю, — Анил резко отвернулся и лег спиной к жене.

— Тогда, что нам делать? — у Мины дрогнул голос.

— Пойду мести улицы. Устроюсь на свиноферму Панишвара. Что угодно, но больше топор я в руки не возьму!

— Анил, ты лесоруб, а не прислуга.

Он промолчал.

Анил ощутил, как мягкая холодная ладонь Мины коснулась его плеча:

— Панишвар много не заплатит. Уборщик улиц тоже получает гроши. Живи мы одни, я, быть может, и согласилась… поняла тебя. Но у нас маленькая дочь. Подумай о Нирупаме.

Кулаки Анила непроизвольно сжались:

— Я не могу, — процедил он сквозь зубы, — ты не ведаешь того, что там происходит. Не выдержу! Не выдержу я более!

— Ради Нирупамы, — в голосе Мины прозвучали слезы, — молю тебя, Анил.