Система

В юности эта опция казалась мне странной, глупой и опасной. («Зачем отключаться от Системы даже и на короткое время?») Теперь я хорошо понимала, зачем.

Старый монорельс, дернувшись, остановился (Небо, какая все-таки разница с беспилотником категории В!), и я оказалась у ступенек Храма. Огромный, весь вознесенный вверх, сияющий; почему, интересно, они строят Храмы в угоду древней традиции? Он мог бы быть крошечным и уютным, к чему этот пафос…

Народу в Храме было мало. У памятника Искусственному Интеллекту целовались трое парней. Под триптихом «Система. Рейтинг. Алгоритм» восседала школьная экскурсия: молоденькая учительница бойко что-то рассказывала, дети вертели головами. На подушках, разбросанных вокруг Статуи Свободы, полулежал Системник – черная одежда, значок радуги на груди. Я подошла.

Разговаривать с Системниками всегда очень интересно: это глубоко, энциклопедически образованные люди, их готовят в Системных университетах. Берут туда, между прочим, только тех, кто сдал ЕРЭ (Единый рейтинг-экзамен) не ниже 11,5. Мне вот, например, это в принципе не светило. Возможно, именно Системники, а не программисты на самом деле могли претендовать на статус умнейших людей современного мира.

Прежде чем выпустить в люди, их дополнительно прогоняли еще через какой-то экзамен-фильтр и оставшихся строго готовили по специальной программе: углубленное изучение истории Системообразования и Системословия. Ну и психологии, конечно. Видимо, именно поэтому отличительной чертой любого Системника была невероятная харизматичность. Рядом с таким человеком хотелось находиться как можно дольше. Держать за руку. Слушать. Верить. Выйти замуж за служителя Системы было вообще гранд-шиком, но это мало кому удавалось.

– Да, Свободное дитя, – обратился ко мне Системник, глядя на меня поверх очков. Я даже сквозь жар почувствовала, как по коже привычно забегали мурашки. – Посидим здесь или уединимся?

Меня качало, очень болела голова, но я собрала все свои силы и широко улыбнулась Системнику:

– Не знаю, странче. Я хочу посоветоваться.

Термин «странче» – официальное обращение к Системнику – возник из двух древних слов: «странник» и «отче». Что-то из монашеских традиций древнего христианства. Отец рассказывал, что алгоритмы, создававшие лексикон Свободной веры, нарочно подбирали архетипические, зашитые в менталитете народа выражения. Сколько-то там процентов таких слов требовалось для так называемой сакрализации. Иначе людям будет в Вере некомфортно, они не смогут раскрыться. Да, алгоритмы учитывали наше подсознание и нашу психологию, спасибо им за это.

– Что случилось?

Системник взял меня за руку и усадил на подушку рядом с собой. Работал очень профессионально – я видела этого человека первый раз в жизни, но уже готова была выложить ему всю подноготную.

– Моя жизнь идет под откос.

– Так бывает, дитя. Не волнуйся и расскажи.

Вокруг гургурили немногочисленные посетители Храма, бормотала и чем-то чавкала школьная экскурсия, было очень уютно, появилась надежда, что все мои проблемы сейчас разрешатся по мановению красивого черного обшлага. Я открыла уже рот, чтобы вывалить свои переживания, как вдруг неожиданно сама для себя выпалила:

– Мне нужна «тайна исповеди»!

Мне показалось, что гул вокруг немного стих. Системник смотрел на меня удивленно.

– Зачем?

– Ну у меня же есть это право…

– Дитя, скажи правду.

– Я боюсь, – призналась я, немного помедлив, – что я задам вам плохие вопросы. Системе может не понравиться то, что я спрошу. И она может понизить мне рейтинг. А у меня, честно говоря, и так…

– Понятно.

Системник подумал.

– Дочь, я не советую тебе брать «тайну исповеди».

– Почему, странче?

– Ну как тебе сказать… Ты реально думаешь, что можешь скрыть что-то от Системы, если она не будет тебя слышать в течение пятнадцати минут? Она лишь не услышит вопросы, которые ты задашь за это время. Но по мириадам косвенных признаков Система узнает, о чем ты спрашивала. Ну это как вычерпнуть в реке и отнести в сторону стакан воды. И потом искренне думать, что теперь река не знает, что было в этом стакане…

– Да, но зачем тогда эта опция вообще существует?

– Может быть, чтобы ты спросила? Может быть, чтобы я тебе ответил про реку?

Я подумала.

– Простите меня, странче. Но я буду настаивать. Раз Система узнает все равно – ничего страшного в этом нет. А я воспользуюсь своим конституционным правом. Во имя Свободы.

– Во имя Свободы. – Системник легко вскочил на ноги. – Пойдем, дитя.

Мы уединились в кабинке для очной сессии. Системник предупредительно повернул ко мне электронное табло и включил обратный отсчет. Пятнадцать минут, которые Система не будет нас слышать, пошли.

Я решила не тратить драгоценные минуты на мужа, который не хотел оплачивать мой кредит. Об этом я спрошу потом, когда Система будет слышать. А сейчас – я собралась – я впервые заговорю вслух о том запретном, о чем давно думаю.

– Странче, меня пугают мои мысли.

– А именно?