Система

Все посетители музея с равнодушно-сочувственной улыбкой проходили мимо меня, сидящей на полу, понимая, что сейчас явятся дракеи и окажут помощь, что бы там со мной ни случилось. А может, и не нужна мне помощь и я валяюсь на мраморе, неестественно вытянув ногу, по собственному желанию – мы же живем в Обществе абсолютной Свободы, кто мне может это запретить? Мелли была единственной, кто сел рядом на корточки и участливо осведомился, не нужно ли чего. Потом она поехала со мной и дракеями в медицинский центр, смотрела, как мне накладывают шину, и шутила с роботами.

Она покорила меня простотой, гармоничностью и глубоким внутренним спокойствием. Я ни разу не видела, чтобы Меланья нервничала, или повышала голос, или была чем-то недовольна. Мы подружились, и с тех пор я останавливалась у нее каждый раз, когда прилетала в Эл-Эй.

Беспилотник Меланьи привез нас в ее квартал – один из лучших районов Лос-Анджелесского А-плюса; там у меня всегда страшно разыгрывался аппетит, наверное, что-то было такое с воздухом. Дверь апартаментов при виде нас распахнулась сама – Меланья внесла меня в программу распознавания лиц, и прикладывать запястье к транскодеру было не нужно.

– Как ты?

– А ты?

Оказалось, что с Питером они расстались, сейчас у нее Майк, но она не знает, не уверена и вообще все как-то… Искусствоведке Мелли почему-то было очень важно, чтобы мужчина за ней ухаживал. В классическом смысле этого слова. То есть цветы, подарки и чтоб платил за нее в ресторане. Это было старомодно и странно, Меланья была очень богатой женщиной и легко могла оплатить ужины всего своего района на год вперед, но ей было важно, чтобы за нее платили. Майк не платил. Хоть ты тресни. Он сидел, гад, улыбался и ждал, когда она внесет свою половину. Меланью это бесило. Прямо она Майку об этом говорить не решалась, поэтому вредничала – в основном, это выражалось в том, что Мелли не отвечала на звонки, сообщения и приглашения. Майк в ответ пожимал плечами и переставал звонить и приглашать. Мелли выходила из себя еще сильнее и громогласно призывала ухажера. Майк охотно призывался, они шли в ресторан, а там он снова не платил, и все начиналось сначала…

– Но все это ерунда, – сказала Мелли, решительно отодвигая тарелку. – Я хочу поговорить о тебе!

Я в этот момент с аппетитом жевала бейгл с мягким сыром и красной рыбой, поэтому замычала и помотала головой – говорить о себе мне сейчас совершенно не хотелось.

Но Меланья была непреклонна.

– Ты же плохо себя чувствуешь, – сказала она прямо. – Надо с этим что-то делать.

Я запротестовала:

– А вот и нет, спроси «Телемед», здоровье девяносто пять процентов, кто из людей моей профессии может этим похвастаться?

– Во-первых, должно быть сто, – сказала Мелли, подняв палец, – а во-вторых, я не об этом.

Я вздохнула, отодвинула тарелку с остатками бейгла и взялась за кофе. Я знала, что она сейчас скажет. Что я несчастна и все такое. Будет права, расстроит меня и себя, вот зачем это все? Эту – спасительно-поучающую ипостась моей подруги – я терпеть не могла. Ей позарез надо было меня осчастливить. Не в состоянии она, видите ли, переносить мой тщательно скрываемый грустный взгляд и еще более тщательно маскируемый внутренний разлад.

– Общество, в котором мы живем, – начала Мелли менторским тоном, – предоставляет все возможности для счастья. Глупо и даже безнравственно губить себя и не пользоваться ни одной из…

Тут биочасы запиликали, прервав Мелли на полуслове, а я впервые в жизни обрадовалась звонку Вебера.

– Вижу, что ты на месте, – сказал в бионаушнике знакомый хриплый голос, как всегда не здороваясь, – у своей лицемерки. Заберу тебя через полчаса. Тео нас примет.

– Это Макс? – оживилась Мелли. – Передавай ему привет.

Они виделись мельком один раз и произвели друг на друга совершенно разное впечатление. Вебер почему-то считал ее лицемерной и отзывался об этом иронически. А сам при этом очень понравился Меланье.

– Вот это мужчина, – вспоминала она его временами. – Умный и решительный. Способный на поступок. Не то что эти мои… В жизни не принимали никаких решений. Какой сироп добавить в капучино, разве что. И то им дракей чаще подбирает.

Настоящих мужиков, по мнению Меланьи, в А-плюсе вообще не водилось.

Меланья знала, что Вебер работает на Фонд Буклийе, считала меня его помощницей, ну и круглой дурой, безусловно, раз не могу, имея прямой доступ, заарканить такого мужика.

– Я бы с таким хоть куда, – сказала Меланья мечтательно. – На край света. В любую зону!..

Ну это она хватила лишку, поскольку совершенно не понимала, о чем говорит.

Рай – зона А-плюс, где всю свою жизнь прожила Меланья, – покрывал территории Северной и Южной Америк, Великобритании, Новой Зеландии; выносная зональность охватывала лучшие курорты: Сейшельские острова, Мальдивы и Маврикий. Здесь был самый лучший воздух, самая чистая вода, самые здоровые продукты. Здесь не болели дети. Здесь люди могли жить долго – только в этой зоне Биоби-банк реализовывал свои знаменитые программы продления жизни. Мелли показывала мне рекламу доступных ей программ:

80 – «Красота и долголетие»