Система

– Прошу Вас, мадам! – она стоит, не решаясь зайти. – Давай быстрее, зайчик, – он подталкивает её в спину, и они оба оказываются в знакомой обстановке. Номер снова убран, и кровати аккуратно застелены.

– Как ты это сделал? – улыбаясь, спрашивает Алёнка.

– Ловкость рук и никакого мошенничества, – Кир прямо в одежде бухается звездой на широкую кровать. Алёнка прыгает вслед за ним и, оказавшись сверху, теребит его за уши.

– Расскажи!

– Помнишь этого официанта?

– Конечно!

– Он то и навёл меня на мысль, когда сказал, что по выходным здесь никого не бывает. Остальное было уже делом техники. Я просто поменял ключи на брелке, – Кир болтает в руке блестящим ключиком, подвешенным за колечко.

– А где ты взял другой ключ?

– А у меня похожий ключ от квартиры, мне-то он всё равно ближайшие два года не понадобится.

Алёнка пристально смотрит на него сверху вниз и её глаза сверлят его насквозь, пытаясь пробиться на самую глубину.

– Ты как ужастик, – говорит она, и щёки её возбуждённо горят.

– Как кто? – Кир, перевернувшись, подминает её под себя.

– Я имела в виду фильм ужасов, – хохочет она, – смотреть страшно и не оторвёшься.

– Это я-то страшный? – Кир, рыча, расстёгивает пуговицы её пальто.

Глава 4. ЧЕТВЁРТЫЙ ДЕНЬ

Опять время ускользает и его огромный пласт отваливается разом, как будто пролетело одно мгновение. Оно коварно проникает сквозь зелёные шторы рассветной белизной, беспощадно врывается в их уютный сумеречный мирок, чтобы напомнить : «Я здесь, и Вы меня не обманете».

В темноте, под диваном Кир отыскивает брюки, из которых на ощупь извлекает пачку сигарет. Он закуривает, пуская кольца в потолок. Как быстро пролетела ночь! С одной стороны, когда они рвали её на маленькие кусочки, она казалась бесконечной, но сейчас, когда всё позади, кажется, что она пролетела в одно мгновение.

Кир поворачивает голову на подушке и снова видит её, обнажённую растрёпанную и до сумасшествия красивую. Она уже не спит, и, молча, изучает потолок.

– О чём задумалась?

– Так, оцениваю себя в новой шкуре.

– В какой ещё шкуре?

– Никогда ещё не приходилось быть соучастницей преступления.

– А в чём здесь преступление? – Кир приподымается на локте. – В том, что мы переночевали в пустующем номере, за который гребут столько бабок, что он вообще редко бывает занят?

– Ну, так можно оправдать любое преступление, – Алёнка не отрывает взгляда от серой коробочки пожарной сигнализации, закреплённой на потолке.

– Да не оправдать, а просто посмотреть на это по-другому. Котёнок, ты посмотри, что происходит вокруг. Все как будто с ума посходили с этой рыночной экономикой. Накалывают друг друга, дерут в три шкуры. Акции, ваучеры, инвестиционные фонды, барыги кругом. Завод, на котором отец всю жизнь работал, за один год разворовали. Всё перевернулось с ног на голову. Тех, кого ещё год назад называли спекулянтами, жуликами, сейчас называют предпринимателями и кооператорами.

Он прижимается ухом к её горячей груди и чувствует гулкие и частые удары, похожие на топот маленьких ножек.

– Ты пойми, я не оправдываюсь и не считаю, себя белым и пушистым, но мне ещё очень далеко до всех этих «бизнесменов», – шепчет он, слушая топот.

– Игорь, существуют определённые правила, законы, которые не нами придуманы и не нам их нарушать. – Ножки начинают топать быстрее.

– Котёнок, вот только не превращайся, пожалуйста, в школьную училку, – Кир, приподнявшись, мягко хватает её за вздёрнутый носик. – Ты сейчас говоришь словами, которые вдолбили тебе в голову разные дяди и тёти. Этим дядям и тётям в своё время тоже кто-то это вдалбливал. Правила придумывают для того, чтобы дурить идиотов, которые думают, что играют в честную игру. Но потом оказывается, что по правилам играют только эти идиоты, а все остальные их просто обжуливают. И всё потому, что они не могут понять, что эта игра без правил, и каждый играет, как может, в меру своих способностей.

– Значит, я просто по-другому воспитана. Отец всё время говорит, что ни копейки не украл…

– Честных людей, таких как наши отцы очень мало, и это те люди, которые будут играть по правилам до конца.

– Честный… – Алёнка садится, обхватив руками колени и положив на них голову. – Не такой уж он и честный. Так же, как все яйца и куриц с фермы таскает. Так же, как все, мать по пьяни избивает. Изменяет ей, так же, как все. – В её голосе Кир улавливает металлические нотки.

– Тем более, грош цена всем этим его словам. Ты же сама видишь, что они ничего не значат. За такими словами легко прятать бесконечное воровство и обман.

Я, в отличие от твоего отца, хотя бы честен перед тобой и перед собой тоже.

– Это и страшно! Может все эти люди и мой отец живут так и не понимают, что это неправильно. А ты делаешь это сознательно.

– Да, сознательно, – голос Кира твердеет. – Я делаю это ради азарта. Мне просто нравится рисковать, нравится что-то придумывать. Да, я делаю всё тоже, что и эти «бизнесмены», только в отличие от них, меня больше увлекает процесс, а их цель заработать побольше бабок, и сделать это любыми путями.