Система

– Андрюша не надо, я прошу тебя… – Лара пытается обхватить сзади необъятный стан своего мужа, а Монтана сидит в оцепенении.

– Я предупреждал тебя, что следующего завалю? Предупреждал? – толстяк срывается на крик, и Монтана как уж сжимается в своем углу, накрывшись пакетом.

– Ну отпусти ты его, ну зачем тебе мараться об него. Я клянусь, что больше не буду…– Лара причитает навзрыд.

– ФУФ! – толстяк громко выдыхает, как будто придя в себя, и опускает ствол. – Слушай, Ларка, ты меня когда-нибудь доведёшь. Мне проблем на работе хватает, а ты хочешь, чтобы я ёщё дома мокрое разводил. Слышь ты, фраер, а ну пшёл отсюда. Монтана опускает пакет, которым прикрывался и затравленно смотрит на огромного палача.

– Давай, давай, ноги в руки и чеши, пока я не передумал, – Монтана встает и семенит, прижимаясь к стенке, огибая толстяка. Когда он уже готов схватить в охапку шмотки и выбежать в подъезд, мощная рука с силой хватает его за плечо.

– Хотя постой. Ты же вроде ремонт делать пришёл? Да, или нет?

Монтана не знает что ответить, весь его обнажённый вид недвусмысленно говорит, что конечно же это не так.

– Да, – обречённо отвечает он.

– Ну так чего стоим? Вон обои, вон клей, валик в углу стоит. Разводи клей и вперёд. На сегодня с тебя коридор. До утра управишься? Не слышу? – интонация толстяка точь в точь такая же как у Монтаны, когда он строит духов. В этот раз палач находится в роли жертвы.

– Управлюсь, – отвечает он, опустив голову.

– Приступай, как оклеишь коридор, получишь своё шмотьё, – толстяк выталкивает Монтану за двери спальни в коридор и закрывает двери.

Монтана начинает метаться по коридору. Мысли так же хаотично мечутся у него в голове: «Так, сначала развести клей. Где же ведро?»

«Блин, тут же работы на три дня, тем более я не специалист».

«Доцент, доцент…а мог бы завалить, сразу видно бандос. Так что нужно быстро делать, пока он добрый».

Он уже развёл клей, отрезал первую полоску и начинает размазывать валиком желейную слизистую массу, когда в дверях появляется толстяк.

– Привет трудящимся! Ну как, работа кипит? На, я вот тебе тут шапочку сделал, а то, что ты совсем без спецодежды. – Толстяк протягивает Монтане треуголку, свернутую из пожелтевшей газеты.

– Да не надо… – пытается отказаться Монтана.

– Одевай давай. На объекте технику безопасности надо соблюдать. – Голый, в бумажной треуголке и с валиком в руке Монтана походит на звезду порно журнала для геев. Толстяк начинает покатываться от смеха. – Смотри как классно, тебе даже идёт. Ну ка возьми валик и мажь им стену. Вот так… Ларка тощи фотик. – В дверях появляется Лара с большой квадратной пластмассовой коробкой, которая совсем не похожа на фотоаппарат.

– Давай сфотай его с разных планов… – командует толстяк супруге.

– Зачем это… не надо… – жалобно причитает Монтана.

– Как это зачем? Ты представь, сидим мы с корешами за столом. Они спрашивают: братан, а кто тебе так красиво обои наклеил. А я им говорю, пацаны, вы не поверите мастер экстра класса, универсал, и показываю им фотки. Классно придумал?

Хмурый вид Монтаны говорит о том, что ему не очень по душе эта идея, но делать нечего, ему приходится мазать клеем стену под вспышки фотокамеры.

– А ну, голову поверни… Да улыбнись ты, чё как на похоронах, труд должен делать человека счастливым, – толстяк сам взял камеру и щелкает Монтану со всех сторон. После каждого щелчка камера издаёт непонятный протяжный звук и из щели снизу вылазит небольшая квадратная фотография.– Ну вот, здесь лучше получился. – Довольно говорит толстяк.

Монтана берёт раскисшую от клея обоину и тащит её к стене, но полоска рвётся ровно на половине.

– Ты чё же делаешь, мудак ты этакий. – Тебя кто учил обои клеить? – толстяк ругается как то не зло, как будто отец журит сына раздолбая. – Так на тебя обоев не напасёшься. Ладно, всё ясно с тобой, мастер ты хуев, пойдём выпьем лучше. Ларка, где у нас бутылка того вискаря, которую мы с Бурым недопили.

– А можно я оденусь? – спрашивает Монтана, когда толстяк указывает ему место рядом с собой на краю кровати.

– Да ладно, не парься ты, будь как дома. Чё ж ты жену мою не стеснялся значит, а меня стремаешься. Хочешь, я сам разденусь, если тебе неловко. – Толстяк с готовностью хватается за верхнюю пуговицу сорочки.

– Не надо! – в глазах Монтаны застывает ужас.

– Да ладно ты не ссы, выпьем по рюмахе и пойдёшь домой. Ты сам откуда, из пышминских, там кого знаешь?

– Да я служу здесь недалеко, – вдруг решает признаться Монтана.

– Военный что ли? Офицер? – пренебрежительно морщит губы толстяк.

– Нет солдат, по срочке залетел.

– А говорил офицер! – презрительно хмыкает Лара, подавая толстяку пузатую бутылку.

–Ха-ха-ха, – толстяк отваливается на кровать, – она же у нас офицеров любит. Вот ты прокололась то супруга!

Монтана удивлён этими возвышенными отношениями между супругами, но у него только одна мысль, быстрее выбраться отсюда.