Система Ада

Четверо парней и одна девушка договорились встретиться на Павелецком вокзале в половине первого ночи. Это было самым оптимальным вариантом. Потому что первая электричка отправлялась в четыре с чем-то утра, на конечной станции они как раз поспевали к литерному поезду на Венев. На станции Метростроевская они выходили и уже часам к девяти-десяти могли быть у цели. А там уж как получится.

Первым у расписания пригородных поездов появился Миша Шмидт. От своих немецких, а возможно и еврейских, предков он не унаследовал ни аккуратности, ни особенной сметливости. Ему исполнилось девятнадцать лет. Этим летом он не поступил в театральное училище. Этой осенью у него не наблюдалось никаких уважительных причин для неявки на призывной пункт, где призывника Шмидта ждали через неделю. Но являться туда ему совершенно не хотелось. Хватало и ежедневной сводки новостей, а уж вид одноногого прапорщика, вернувшегося из Чечни, соседа из квартиры напротив, до паники, до истерики давал повод ненавидеть закон о всеобщей воинской обязанности.

Парень с удовольствием скинул с плеч чудовищной величины рюкзак. Чего там только не было. Еда, в основном в концентратах и сублиматах, теплая одежда, фонари и батарейки к ним, свечи... Рядом поставил десятилитровую канистру с бензином для примуса.

Потирая и распрямляя натруженную рюкзаком спину, Михаил закурил и огляделся по сторонам. Ночной вокзал гудел своей обычной жизнью, но чуть приглушенно, уважая насыщенную любовью и преступлениями московскую ночь. Бомжи расползались по своим норам. Один, правда, вероятно слишком пьяный, притулился поближе к дверям, откуда тянуло теплом метро, и нестерпимо вонял. Милиционеры, прошедшие мимо, за человека его не приняли.

По радио объявили отправление астраханского поезда. Друзья по авантюре не спешили.

- Без двадцати час появился Василий Рябченко. Именно он являлся инициатором этой игры. Опасной, надо заметить, игры. С той стороны ставка была сделана - повестки в армию. С их стороны был ход - ставку не принимать.

Василий бросил на землю рюкзак побольше шмид-товского. Да он и сам был поздоровее Шмидта, имел редкую рыжую бороденку и исходил туристом немало километров. Там, куда они собрались, он был уже дважды.

- Жив-здоров? - приятели обменялись рукопожатием. - Я второй, что ли?

- Ну, дык, командир.

- Наше дело правое?

- Я бы сказал - левое.

- Да, - усмехнулся Вася, пощипывая бородку, - - скорее левое.

Через пару минут, бренча привязанным к рюкзаку котелком, появился третий участник, Равиль Кашафутдинов. Он еще со школы был самым лучшим другом Рябченко и тоже туристом. Походник, сагитированный Василием, без труда согласился стать и уходником.

Дабы обмануть судьбу, Равиль, единственный из класса, минувшим летом подавал документы в военное училище. Сдал экзамены и забрал документы. Поступил в Пищевой, но был изгнан. И получил повестку.

И лишь когда почти пробил час, появились последние авантюристы - парень с девушкой. Он был красавец, заведомый бабник и компьютерщик. Кроме того, играл на гитаре, которую прихватил с собой. Следом за ним шагала со скромным рюкзачком его верная Катя Зотова. Она полюбила Сашу еще в восьмом классе и ежемесячно, в периоды плохого настроения, клялась себе, что завтра же бросит этого юбоч-ника, выйдет замуж за хорошего человека и начнет новую жизнь. А потом почему-то снова звонила, часами занимая телефон у себя в больнице на ночном дежурстве, выслушивала его объяснения и снова прощала. И теперь была готова на самую опасную глупость в жизни.

Итак, их оказалось пятеро. Несостоявшийся артист, неудачник Михаил Шмидт, отчисленный за прогулы из Геолого-разведочного Василий Рябченко, бывший студент Пищевого Равиль Кашафутдинов, студент-вечерник Элмаша Александр Савельев. Все они, позапрошлогодние выпускники школы, одноклассники, скоро, буквально через неделю, должны были получить одно звание и правовой статус солдаты. Студентке медицинского училища, подрабатывавшей по ночам в больнице, Кате Зотовой это не грозило. А просто хотелось быть рядом с ребятами, с ее любимым бабником. Всех пятерых весьма привлекали жизнь и удовольствия, дарящиеся юностью, и очень не привлекала голодная, злая и опасная армейская служба.

Дома всем сообщили, что уезжают в Сибирь в геологическую партию военно-стратегического значения, и более-менее убедили домашних. Сами же собирались отсидеться не где-нибудь, а под землей - в пещерах. В Тульской области. Через пару недель Катя должна была наведаться в Москву, разузнать, что к чему, ну а дальше...

Глупо, конечно, но не глупее, чем желание остаться в живых.

Они подошли к платному залу ожидания. Октябрьская ночь не располагала к тому, чтобы время до отправления электрички проводить на улице.

- Слушай, а там, в пещере, мы точно не дадим дуба от холода? - спросил Шмидт.

- Эх, старик, - выглянул из-под тяжеленного рюкзака Василий, - здесь скорее дуба дадим. Вот доберемся, и сам увидишь: в пещере идеальный климат. Всегда плюс десять. А если поглубже, то и повыше.