Система мира

— Нет надобности, — отвечал Уайт, — и времени у нас мало. Вполне очевидно, что более выгодная позиция — более высокая. — Он кивнул на первую гаубицу. — Поэтому вы ждёте, что я выберу её, и если одна гаубица с дефектом, вы поставили её туда. Я выбираю эту; получайте свою более высокую позицию.

— Хорошо, — сказал Даппа. — Идёмте на середину?

Они встали спина к спине на поле, каждый лицом к той пушке, которую ему скоро предстояло зарядить. Секунданты, отойдя в сторону, следили за соблюдением всех правил и формальностей.

— Превосходно, — проговорил Уайт. — Там я победил Ньютона и вигов, ибо испытание ковчега он точно не выдержит. Здесь я одержу победу над вами или погибну — и то и другое меня устраивает.

— Раз, — сказал Даппа и шагнул прочь, главным образом для того, чтобы остановить словоизлияния.

— Отлично. Раз. — Уайт тоже сделал шаг. Они принялись считать в унисон и примерно на числе «сорок» (поскольку шагали очень широко) оказались рядом с гаубицами. Тут оба отбросили деланную невозмутимость и принялись заряжать орудия.

Уайту в этом помогал секундант, Даппе — нет. Ван Крюйк стоял спиной к гаубице, как будто вышел на утренний променад и теперь любуется видом Лондонской гавани с Тауэрского холма. Когда Даппа злобно свернул глазами, голландец облизнул крюк и поднял его, определяя направление ветра, за что немедля получил тычок в спину.

— Довольно!

— Глянь, как они суетятся, — отвечал ван Крюйк. — Они сами не понимают, что делают.

— Это меня и тревожит.

— В Каире ты был куда спокойнее, — напомнил ван Крюйк, — а я тебя понукал.

— В Каире мне нечего было терять! — воскликнул Даппа. Он откатил пороховой бочонок на безопасное расстояние от гаубицы и поддел кинжалом затычку. — Уайт c Вудрафом свой бочонок отодвинули?

— Ну вот. Теперь ты хочешь, чтобы я сообщил тебе результаты своих наблюдений.

— Ты мог бы наблюдать за противником и одновременно делать что-нибудь полезное.

— Отлично. — Ван Крюйк вразвалку обошёл гаубицу, посмотрел на ствол, затем перенёс взгляд на цель. — Да. Они отодвинули бочонок, но не так далеко, как следовало бы. — Он поднял камень и, словно молотком, забил им подъёмный клин под казённую часть орудия. — Как ты думаешь, надо внести поправку на вращение Земли?

Даппа демонстративно не поддался на провокацию. Он совком на длинной ручке набрал пороха и теперь закладывал его в гаубицу. Диаметр совка был заметно меньше, чем диаметр дульного отверстия.

— Вот на этом шаге они скорее всего ошибутся, — задумчиво проговорил Даппа, силясь затолкать совок в узкую зарядную камору. — Надеюсь, что они набьют пороха от души и взлетят на воздух!

— Это было бы неспортивно, — упрекнул его товарищ, крюком соскребая окалину с запального отверстия. Гранату он взять не мог — для этого нужны были обе руки. Даппа заложил её в жерло и принялся вталкивать прибойником, не переставая внимательно поглядывать на второе орудие.

— Вот к чему привела твоя медлительность! — воскликнул он. Они с ван Крюйком оба видели, как Уайт, ухмыляясь, подносит фитиль к запальному отверстию заряженной и нацеленной гаубицы.

Облако пламени размером с приходскую церковь заслонило противников, затем погасло и превратилось в дым.

— А вот к чему привела их торопливость, — заметил ван Крюйк.

Как понимали и он, и Даппа, Уайт с Вудрафом не рассчитали заряд. Сила огня раздавила снаряд в дуле, выбросив облако пороха, который (на везенье стрелявших) по большей части сгорел уже в воздухе.

Теперь оставалось только ждать, пока дым рассеется. Как только взглядам вновь предстали Уайт и Вудраф (оглушенные и сильно опалённые), ван Крюйк поднёс фитиль к запальному отверстию. Гаубица выстрелила, как положено; долю секунды они видели летящую гранату. Она разбилась о каменную крепостную стену и не взорвалась, а осыпала Уайта с Вудрафом осколками и порохом. Те едва ли заметили, поскольку наконец пришли в себя и занялись гаубицей.

— Вот сейчас они себя взорвут, — предположил Даппа, обмакивая банник в ведро.