Система природы, или О законах мира физического и мира духовного

Эти постоянные споры и разногласия должны были бы по крайней мере навести нас на ту мысль, что представления о божестве не обладают приписываемой им очевидностью и достоверностью и поэтому можно сомневаться в реальности существа, которого люди представляют себе так различно, насчет которого у них никогда нет согласия и образ которого так часто меняется. Несмотря на все усилия и ухищрения самых пламенных защитников бытия божьего, это бытие не является чем-то хотя бы вероятным. Но если бы оно даже было вероятным, то разве из какого угодно числа вероятностей можно составить достоверность? Не странно ли, что бытие существа, знания о котором и вера в которое для нас важнее всего, не обладает даже вероятностью, между тем как гораздо менее важные для нас истины доказаны с максимальной степенью очевидности? Не вправе ли мы заключить на основании этого, что ни один человек не уверен в полной мере в бытии существа, представление о котором, как он замечает, так часто колеблется у него самого, не оставаясь тем же даже два дня подряд? Только очевидность может вполне убедить нас. Истина очевидна для нас лишь тогда, когда постоянный опыт и повторное размышление показывают ее нам всегда тождественной самой себе. Постоянство восприятия, обеспечиваемое нормально устроенными органами чувств, влечет за собой очевидность и достоверность, которые одни только и могут дать полноту убеждения. Что же сказать о достоверности существования божества? Разве его противоречивые качества могут существовать в одном и том же субъекте? И может ли считаться вероятным бытие существа, представляющего собой какую-то груду противоречий? Убеждены ли в его существовании даже те, кто на словах признает его? И не должны ли они позволить другим сомневаться в мнимых истинах, объявляемых ими обоснованными и очевидными, в то время как их собственная уверенность в этих истинах так шатка? Бытие божье и божественные атрибуты не могут быть чем-то очевидным и доказанным решительно ни для кого, в то время как его небытие и невозможность существования приписываемых ему теологией несовместимых качеств ясны для всякого, кто понимает, что один и тот же субъект не может соединять в себе взаимно уничтожающие друг друга и совершенно непримиримые качества. Цицерон сказал: ("Несколько противоречащих друг другу вещей не могут быть истинными".) Отсюда ясно, что никакое рассуждение, откровение или чудо не могут сделать ложным то, на что опыт указывает как на очевидную вещь; нужно иметь какую-то устроенную шиворот-навыворот голову, чтобы терпеть противоречия. Знаменитый Вольф пишет в 99 своей "Онтологии": ("Возможно то, что не содержит в себе ничего несовместимого, что лишено противоречия".) Согласно этому определению, бытие божье должно представляться невозможным, так как утверждение, что непротяженный дух может существовать в протяжении или двигать протяженную материю, является противоречием. Св. Фома говорит, что ("сущее есть то, чему не противоречит существование"). Если согласиться с этим, то бог, как его определяют теологи, является лишь воображаемым существом, так как он нигде не может существовать. Согласно Бильфингеру ("De Deo, anima et mundo", V): ("Сущность есть первое конститутивное, или существенное, понятие о вещах, на основании которого можно доказать все остальное, что высказывается о какой-нибудь вещи". Но в таком случае можно спросить у него: кто имеет представление о божественной сущности? Каково то понятие, которое делает бога таким, каков он есть, и из которого вытекает доказательство всего того, что о нем говорят? Спросите у какого-нибудь теолога: может ли бог совершить преступление? Он ответит вам отрицательно, так как преступление несовместимо с присущей богу справедливостью. Но тот же самый теолог не понимает, что если бог - чистый дух, то с его сущностью так же мало совместимо создание или приведение в движение материи, как с его справедливостью совершение преступления.