Система природы, или О законах мира физического и мира духовного

Народы, которые захотят придерживаться столь мудрой морали, начнут прививать ее людям с детства и постоянно подтверждать ее своими законами, не будут нуждаться ни в каких суевериях и иллюзиях; народы же, которые станут упорно предпочитать своим важнейшим интересам веру в призраки, будут верными шагами идти к гибели. Если последние все же существуют некоторое время, то лишь потому, что под влиянием естественных инстинктов иногда возвращаются на путь разума вопреки всем предрассудкам, толкающим их на верную гибель. Объединившиеся для уничтожения человеческого рода суеверие и тирания сами часто вынуждены прибегать к помощи разума, которым они пренебрегают, или принижаемой ими природы, на которую они обычно взваливают бремя своих ложных божеств. Религия, всегда бывшая столь пагубной для людей, прикрывается общественной пользой, как только видит, что ей грозит нападение разума, и основывает свои права и свое значение на неразрывной связи, якобы существующей между ней и моралью, с которой она в действительности ведет ожесточенную борьбу. Этой уловкой ей, несомненно, удалось соблазнить много мудрых людей, которые искренне думают, что суеверие полезно для политики и необходимо для обуздания страстей. Лицемерное суеверие, желая скрыть свои отвратительные черты, всегда умело прикрывалось маской пользы и добродетели; поэтому думали, что следует почитать его и оказывать снисхождение обману, превратившему алтарь истины в свой оплот. Мы должны изгнать религию из этого убежища, чтобы уличить ее в глазах всего человечества в преступлениях и безумствах; чтобы сорвать с нее обольстительную маску, которой она прикрывается; чтобы показать миру ее святотатственные руки, вооруженные человекоубийственными кинжалами и обагренные кровью народов, которых она опьяняет своими неистовствами или беспощадно приносит в жертву своим бесчеловечным страстям.

Мораль природы - вот та единственная религия, которую истолкователь природы предлагает своим согражданам, народам, человечеству, будущим поколениям, освободившимся от предрассудков, так часто нарушавших счастье их предков. Друг людей не может быть другом богов, всегда бывших истинными бичами человечества. Апостол природы никогда не окажет содействия лживым призракам, превращающим этот мир в обитель иллюзии; поклонник истины не пойдет на уступки лжи, не заключит мира с заблуждением, так как последствия такого мира всегда будут пагубны для смертных; он знает, что для счастья человечества надо до основания разрушить мрачное, шаткое здание суеверия и воздвигнуть природе, миру, добродетели подобающий им храм; он знает, что надо вырвать с корнем ядовитое дерево, которое на протяжении стольких веков покрывает своей сенью вселенную: только тогда глаза людей узрят свет, способный просвещать их, направлять их, согревать им души. Если усилия такого человека окажутся тщетными, если он не сумеет внушить мужества существам, слишком привыкшим к страху, то он удовольствуется внутренним удовлетворением от предпринятой им попытки. Но он не сочтет бесполезным свои усилия, если ему удастся сделать хоть одного человека счастливым, если его принципы внесут успокоение в душу хотя бы одного честного человека, если его рассуждения вольют уверенность в сердца хотя бы нескольких добродетельных людей. У него во всяком случае будет то преимущество, что он сам освободился от ужасов, так преследующих суеверного человека, очистил свое сердце от желчи, так портящей характер фанатика, и попрал ногами призраки, которыми так терзается толпа. Избежав таким образом грозы, он станет созерцать с высоты своего утеса бури, вызываемые на земле представлениями о богах; он протянет руку помощи тем, кто захочет ее принять; ободрит их своим голосом, окажет им содействие в их помыслах и, смягчившись духом, в восторге воскликнет: