Система природы, или О законах мира физического и мира духовного

Существа, радикально отличные друг от друга по своей природной организации, испытываемым ими модификациям и усвоенным ими привычкам и взглядам, должны мыслить различным образом. Как мы уже видели, умственные качества людей зависят от темперамента, а темперамент различен у различных людей. Отсюда с необходимостью следует, что воображение не может быть одинаковым у всех и не может создавать одинаковых призраков. Каждый человек - это некоторое связное целое, между "всеми частями которого наблюдается необходимое соответствие. Различные глаза должны видеть по-разному и вызывать у людей весьма разнообразные представления даже о реальных предметах, которые они рассматривают. Что же сказать о том случае, когда предметы не действуют ни на одно из чувств! У всех людей в общем одни и те же представления о субстанциях, живо воздействующих на их органы. Все они более или менее согласны друг с другом относительно некоторых качеств, воспринимаемых ими приблизительно одинаково. Я говорю приблизительно, потому что ум, понятия, убеждение в какой-нибудь истине, сколь бы простой, очевидной и ясной ее ни предположить, не бывают и не могут быть строго одинаковыми даже у двух людей. Действительно, так как любой человек отличается от всех остальных, то, например, его понятие единства не может быть математически строго тождественным понятию всякого другого человека, так как тождественное следствие не может быть результатом двух различных причин. Поэтому, когда люди согласны между собой во взглядах, образе мыслей, суждениях, страстях, желаниях и вкусах, то их согласие происходит не оттого, что они видят или ощущают одни и те же предметы в точности одинаковым образом, но оттого, что их ощущения приблизительно одинаковы и их язык не настолько изобилует оттенками, чтобы отметить неуловимые различия между их способами видеть и ощущать. У всякого человека имеется, так сказать, свой собственный язык, и этот язык непередаваем другим. Какое же согласие может существовать между людьми тогда, когда они говорят о существах, знание которых опирается лишь на воображение? Может ли это воображение быть тождественным у двух различных индивидов? Как могут разные люди столковаться между собой, когда они приписывают воображаемым существам свойства, зависящие лишь от испытанных ими впечатлений?

Требовать от человека, чтобы он мыслил одинаковым с нами образом,- все равно, что требовать, чтобы он был организован, как мы, всю жизнь претерпевал те же изменения, что и мы, имел тот же самый темперамент, получал ту же пищу, то же воспитание - одним словом, был тождествен нам. Почему же в таком случае не потребовать, чтобы он имел такие же черты лица? Разве он более властен над своими взглядами? Разве его взгляды не являются необходимым следствием его природы и тех особых обстоятельств, которые с самого детства с необходимостью влияли на его образ мыслей и действий? Если человек есть связное целое, то достаточно, чтобы он отличался от нас лишь в одной из его черт, чтобы заключить, что его мозг не может ни мыслить, ни ассоциировать идей, ни отдаваться воображению или грезам так же, как наш.