Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея (ЛП)

Может ли такое быть, что… Мобэй-цзюнь появился не ко времени… чтобы занять место хэй юэ ман си — чёрного лунного носорога-питона — и тем самым сдвинуть застрявший сюжет с мёртвой точки?

Слова «бессмертный, да не вполне», должно быть, относились к лежащему рядом Шан Цинхуа, который не забывал старательно харкать кровью, даже изображая потерю сознания: будучи бессмертным заклинателем, он в то же время старательно тянул лямку на демонов [3]. Что же до «демона», то к кому ещё это могло относиться, как не к Ло Бинхэ? В конце концов, сияющие подобно факелам глаза [4] достаточно ясно свидетельствовали о его происхождении.

Пусть искушение воспользоваться подобной возможностью было велико, рисковать Шэнь Цинцю не мог. Приняв предельно суровый вид, он холодно бросил:

— Бинхэ, ты осмеливаешься противиться велению учителя? Я приказываю тебе немедленно удалиться и привести сюда старейшин из других школ, каких найдёшь. Ты идёшь или нет?

Взгляд Ло Бинхэ не отрывался от незнакомца:

— Учитель, боюсь, он не даст уйти ни одному из нас. Лучше уж нам держаться вместе, чтобы объединить силы для битвы.

— Из-за своего непослушания ты лишь потеряешь жизнь без малейшего смысла, — отрубил Шэнь Цинцю.

— Умереть за учителя или умереть с учителем — высшее счастье для этого ученика, — отчеканил Ло Бинхэ.

«Нет, вы слыхали, что городит этот ослёнок? — выругался про себя Шэнь Цинцю. — Знал бы он, чем это для него обернётся!»

— «Объединить силы для битвы», говоришь? — презрительно процедил Мобэй-цзюнь.

К его чести, он не добавил чего-то вроде: «не знаешь, что небеса были созданы прежде земли» [5], хотя был в полном праве это сделать. Шэнь Цинцю мысленно признал:

«Твое же счастье, что ты этим ограничился — не пройдёт и трёх лет, как Ло Бинхэ раскатает тебя, словно блин, и тогда эти слова пришлись бы плевком в твою собственную самодовольную физиономию».

— Что ж, меня это устраивает, — вновь заговорил Мобэй-цзюнь. — Посмотрим, весят ли твои слова на деле цзинь или лян [6].

Казалось, самый звук его голоса порождал сгущающуюся в воздухе атмосферу угрозы.

Полагаясь на эффект неожиданности, Шэнь Цинцю одним движением обогнул ученика, левой рукой извлекая из ножен Сюя — о чём бы ни шла речь, он предпочитал сперва отразить удар, и лишь затем атаковать. Правой рукой он схватил Ло Бинхэ и отшвырнул его за пределы досягаемости убийственной энергии Мобэй-цзюня, словно орёл, отмахивающийся от птенца. Резко развернувшись, он едва успел блокировать удар открытой ладони противника.

Две руки встретились. В лёгких Шэнь Цинцю тотчас вскипела кровь, хлынув в горло, словно он получил удар в грудь. Казалось, вся его духовная энергия бесконтрольно взбурлила, затопляя каналы. Пусть Шэнь Цинцю достиг немалых результатов на стезе совершенствования тела и духа, у его противника было преимущество, граничащее с жульничеством: каждый лорд-демон мог напрямую наследовать духовные силы, накопленные всеми поколениями его предков — что против этого стоило с таким тщанием сформированное золотое ядро заклинателя-человека!

Но он просто обязан сделать всё от него зависящее!

Схлестнувшись со столь непредсказуемым, безжалостным и хитроумным противником, он понимал, что единственный способ выжить — забыть о страхе смерти. Из своего читательского опыта Шэнь Цинцю знал, что герой, подобный Мобэй-цзюню, неизбежно проникнется хотя бы подобием уважения к сопернику, который очертя голову кидается в кровавую битву, невзирая на неравенство сил, и при этом достаточно твердолоб, чтобы не сдаваться до последнего; кого он точно не пощадит — так это бесхребетного труса с заячьим сердцем, готового прогнуться при малейшей угрозе!

В два прыжка одолев дистанцию, на которую отшвырнул его учитель, Ло Бинхэ выхватил из ножен Чжэнъян. Мобэй-цзюнь не глядя отбил его удар, движением пальцев окутав сияющее лезвие чёрным туманом. Неспособный противостоять проникающей в каждую пору демонической энергии, меч яркой вспышкой разлетелся на осколки.

Ладони Мобэй-цзюня столкнулись с ладонями Шэнь Цинцю, и некоторое время неподвижные противники вели безмолвную борьбу, в которой явно одолевал демон; когда ему это наскучило, он оттолкнул заклинателя, бросив:

— Средние способности, основы боевых навыков хромают, технике недостаёт гибкости. Исчезни с глаз.

Задыхающийся Шэнь Цинцю был не в состоянии ему ответить. Будь это его прототип, он от возмущения выхаркал бы не менее трёх литров крови.

Разумеется, Шэнь Цинцю не считал себя первейшим талантом Царства людей, однако можно было смело сказать, что в пределах тысяч ли ему не было равных. И техники хребта Цанцюн вовсе не были негибкими, они зиждились на тысячелетних традициях! Но в устах Мобэй-цзюня и алмазы чистейшей воды превратятся в уголь…

Потеря меча ничуть не смутила Ло Бинхэ, но когда он увидел, что Шэнь Цинцю весь дрожит, из последних сил сглатывая кровь, будто его внутренним органам нанесён непоправимый ущерб, его взгляд налился смертоносной сталью.

Сама его аура изменилась, словно по мановению руки!