Системная психотерапия супружеских пар

Е (терапевт): Несколько минут назад вы сказали, что чувствовали себя плохо почти все время, а только что, упомянули, что за последние четыре года по большей части было все без изменений, были только короткие периоды улучшения, как, когда вы, например, рожали

Имена и некоторые факты изменены для сохранения конфиденциальности.

Софью в Америке. Могу я вас подробней расспросить про эти моменты улучшений, и до визитов к психологам, и после?

А (Анна): Да, конечно, почему нет.

Е: Могли бы вы чуть подробней описать какие-то из моментов улучшений, которые вам сейчас вспоминаются?

А: …

Е: …Подумать о каком-то эпизоде – пусть самом маленьком, может быть, минута, час, день, который вспоминается в первую очередь?

Будет это тот, который вы упомянули, когда вы рожали дочку, или какой-то еще?

А: …

Е: Может быть, вы видите в этих эпизодах что-то общее?

А: Хорошо, что вы спросили. Поэтому я у вас. Я сейчас не сразу смогла ответить, извините, потому что я сама очень много об этом думала, и у меня тут столько мыслей каких-то, хотела как-то найти, за что зацепиться, чтобы как-то вылечить себя, ну вы понимаете.

И, в общем, у меня были смутные мысли, а вот так ясно это в Америке пришло… ну чего уж тут скрывать, я за этим пришла… в общем мне хорошо, только когда мужа нет рядом (у Анны на глазах появляются слезы).

В следующие 10 минут Анна рассказала, что последние несколько лет она много боролось с этим пониманием, пытаясь найти причину в себе. Помимо визитов к специалистам, Анна прочла множество книг, применила к себе все возможное «лейблы», описывающие человеческую дисфункциональность, и «окончательно погрязла в ощущении своей ущербности, неадекватности, отвратительности и поисках, кто же виноват в ее неспособности быть счастливой – родители, муж, сама, дети, гормоны…». На данный момент Анна чувствовала, что измотана, и «знает один факт» – когда муж в командировке или даже когда она где-то, где он не бывает, ей хорошо, когда она с мужем – ей плохо, хотя она его любит. Она поняла, что ничего не помогает, всю жизнь она так не выдержит, и пришла ко мне, чтобы я как семейный терапевт помогла ей пройти через развод, «ну или все же принять уже какое-нибудь правильное решение, но, главное, чтобы что-то изменилось». Я расспросила Анну о той проблеме, которая, по ее наблюдениям, «жила» только в присутствии мужа. Оказалось, что сферы ее влияния несколько шире, она «присутствует» и в тех местах, где они часто бывают с мужем или просто бывали, и – с теми людьми, которые хорошо знают их обоих или его. Во время этой исследовательской части экстернализационной беседы (Уайт, 2010, с. 42–43), я, в частности, попросила Анну более точно, с ее точки зрения, назвать то мучающее ее переживание, с которым она, как мы уже выяснили, категорически хочет расстаться сейчас и очень старалась расстаться ранее. «Легкое отвращение, тошнит, меня нет, не хочу, фу», – сказала Анна.

Е: Тошнит от чего?

А: Не от мужа, от себя, фу, жуть какая.

Е: Аня, то есть если сейчас называть это нежелательную штуку, которая вас, как вы сказали, измучила, если дать ей короткое имя, условное, из одного или нескольких слов, то как бы Вы ее назвали?

А: Тошнота? Фу… Гадость?

Е: Тошнота?

А: Да, тошнота от себя.

Е: «Тошнота от себя», это звучит точно? Можно ее пока так называть?

А: Да.

Е: Аня, как вам кажется, когда вы с этой «Тошнотой от себя» познакомились?