Системы мира

Редко какое другое научное произведение оказало такое влияние на судьбу автора, как это было в случае с «Диалогом». Эта книга вызвала большую сенсацию и имела небывалый успех, но многочисленные враги и завистники великого ученого буквально пришли в состояние бешенства. Не брезгуя никакими средствами, они с ожесточением выступили против Галилея и добились того, что «Диалог», вместе с другими сочинениями, излагающими учение Коперника, был внесен в индекс запрещенных церковью книг, в котором и оставался в течение двух веков. Семидесятилетний Галилей вынужден был предстать в 1633 г. перед судом «святейшей инквизиции» в Риме по обвинению в распространении еретических, запрещенных церковью идей. Перед ним открылись лишь два пути: либо разделить участь Бруно, т. е. быть сожженным на костре, либо же он должен отказаться от дела своей жизни, т. е. в унизительной обстановке «отречься» от учения Коперника, как ложного и противоречащего религии.

Измученный болезнью, тюрьмой, угрозой пыток, и придя к заключению, что его мученическая смерть будет бесполезна для науки, для которой он еще надеялся поработать, Галилей подчинился насилию. И он был прав: несмотря на то, что грды, прожитые им после «отречения», были полны горечи, он успел сделать еще ряд важных открытий и выпустить в свет свой великий труд по вопросам механики. Он умер в 1642 г. и до последней минуты оставался пленником инквизиции, но свои научные работы он тайно продолжал даже после того как ослеп и совершенно одряхлел.

Под влиянием процесса Галилея многие ученые и философы в течение долгого времени не решались открыто высказывать «опасные» мысли. Так, Декарт, написав свое сочинение «О мире», в котором он объяснял движение Земли и других небесных тел на основе законов природы, без всякого сверхъестественного вмешательства, уничтожил рукопись. Свой шаг он объяснил следующим образом в письме к своему другу Мерсену (от 10 января 1634 г.): «Вы без сомнения знаете, что Галилей не гак давно наказан инквизицией, и его воззрения о движении Земли осуждены как еретические. Но все то, что я изложил в моей книге, представляет одну цепь, в которой это воззрение о движении Земли образует одно звено; если в строе моей теории есть хотя бы что-либо ложное, то тогда все доказательства неправильны, и, хотя я их считаю очень верными и очевидными, я все-таки не хотел бы ни за какие деньги позволить им колебать авторитет церкви. Я хорошо понимаю, что заключение инквизиции еще не догма, для этого должен собраться собор, но я не настолько влюблен в свои мысли, чтобы для их защиты прибегать к столь необычайному средству. Мое желание направлено к покою, я устроил свою жизнь сообразно моей максиме: «Хорошо жил, кто хорошо спрятался», и намерен продолжать ее так же. Я не чувствую теперь боязни, что в моем сочинении перешел желательную меру познания, и приятное чувство свободы превышает недовольство по поводу времени и труда, потерянных на разработку этого сочинения».[27] Однажды Декарт сказал: «Я имею право держать свои мысли при себе, — мир не хочет иметь моей книги!»

XXI. ЗАВЕРШЕНИЕ КОПЕРНИКОВОЙ СИСТЕМЫ

Мы видели, что Коперник дал систему астрономии, по полноте и математической строгости не уступающую системе Птолемея, но всецело отрицающую представление о неподвижности Земли в центре мира. Однако старая система Птолемея была Коперником не разрушена окончательно, а лишь значительно упрощена (по крайней мере с узко практической, вычислительной точки зрения). Ибо идея, что равномерно — круговое движение — самое «естественное» и «совершенное», и что поэтому небесные тела должны двигаться равномерно по кругам, до того вкоренилась в умах ученых и философов, что никто ни разу не подумал о возможной ошибочности и неосновательности такого воззрения. Придерживаясь классического положения, что все движения небесных тел должны объясняться комбинацией «простейших», равномерных и круговых движений, Коперник не мог совершенно отбросить идею эпициклов. Он считал, что отклонения от равномерного кругового движения планет (включая Землю) вокруг Солнца должны объясняться системой эксцентриков и эпициклов. Эти уклонения были, однако, весьма различны для различных планет; например, они очень малы для Венеры, сравнительно велики для Марса и еще более велики для Меркурия. Таблицы, вычисленные Рейнгольдом по Копернику, вскоре стали предсказывать небесные движения с большими погрешностями: в 5° для Марса и даже в 10° для Меркурия. А это, конечно, указывало на то, что некоторые принципы, на которых были построены эти таблицы, ложны, что истинную форму орбит небесных тел еще следует установить.