Системы мира (от древних до Ньютона)

Все это вызвало большое возбуждение у сторонников старых взглядов, которые вслед за Аристотелем считали, что небесные тела являются олицетворением совершенства, неизменности и нетленности. Негодуя на Галилея, они и слышать не хотели о «позорных» темных пятнах, заявляя, что на свете нет ничего более чистого, чем Солнце, которое создано в качестве светильника мира. И поэтому они прибегали к различным ухищрениям и уверткам, для того чтобы доказать, что лик дневного светила не запятнан, что наблюдаемые пятна не принадлежат солнечной поверхности и что, стало быть, представление о вращении Солнца вокруг оси совершенно неправильно.

Фиг. 43. Солнечные пятна. Рисунки Галилея из его книги о солнечных пятнах.

Значение многочисленных поразительных телескопических открытий Галилея для доказательства правильности новых коперниковых воззрений на вселенную столь велико, что этот великий ученый справедливо был назван «Колумбом неба». Уже некоторые современники Галилея сравнивали эти открытия с открытием Америки и говорили, что если истекшее столетие по праву гордится открытием новых земель, то это столетие навеки стяжает себе славу открытием новых небес. Сам Галилей говорил, что он «вне себя от удивления», что ему одному удалось «открыть столь великие и оставшиеся до сих пор неизвестными чудеса».

Правда, в то самое время, когда Галилей сделал астрономические открытия, некоторые другие астрономы тоже направили на небо незадолго до того изобретенную в Голландии подзорную трубу. Поэтому солнечные пятна и спутники Юпитера были открыты почти одновременно с Галилеем и независимо от него другими учеными. Однако великие телескопические открытия навсегда останутся неразрывно связанными с именем Галилея, ибо никто не проявил такой энергии и проницательности в телескопических наблюдениях и никто не обнаружил такой независимости ума и ясности мысли при истолковании того, что было обнаружено телескопом, как Галилей. Только Галилей показал, что телескопические открытия опровергают старые авторитеты и являются неотразимыми аргументами в пользу коперниковой системы мира.

Галилею пришлось отчаянно бороться с воззрениями своих противников, которые «исследование» научных вопросов видели лишь в толковании текстов из Аристотеля, Птолемея и других древних писателей.[25] Он нажил себе массу лютых врагов среди схоластов и прочих приверженцев аристотелевой философии. Между прочим Галилей указывал своим противникам, что их методы мышления и выводы были бы несомненно отвергнуты великим Стагири-

том, если бы он был в живых. Галилей понимал значение своих открытий и поэтому в 1612 г. он писал: «Я подозреваю, что астрономические открытия будут сигналом для похорон или вернее для страшного суда над ложной философией».

Богословы, перипатетики и прочие антикоперниканцы или совершенно отрицали телескопические открытия Галилея или же (вслед за иезуитами) всячески старались истолковать их по — своему. Находились такие, которые отказывались верить собственным глазам и утверждали, что хотя телескоп и годится для земных объектов, но он производит иллюзию, когда смотрим через него на небо (по свидетельству астронома Гевелия, так многие думали еще в 1673 г.). Некоторые богословы объявили даже телескоп «орудием дьявола». Телескоп сделался причиной острой идеологической войны.

Между прочим, сам Галилей рассказал забавный анекдот о философе Либри, который упрямо отказывался даже взглянуть в трубу, категорически отрицая сообщенные «Звездным вестником» факты. Вскоре после этого случая Либри умер и Галилей, узнав об этом сказал: «Если Либри не пожелал увидеть спутников Юпитера с Земли, надеюсь, он увидит их по дороге на небо».

Мало — помалу врагам Галилея, защищавшим тысячелетние традиции, пришлось признать истинность всех его астрономических открытий. Когда кардинал Беллармин, виднейший член римской инквизиции и цензуры, обратился 19 апреля 1611 г. к математикам «Римской коллегии» (влиятельнейшему центру иезуитизма) с вопросом, «хорошо ли обоснованы», справедливы ли открытия Галилея, — правильно, ли, что поверхность Луны представляет неровности, возвышения и углубления, что около Юпитера движутся четыре звездочки, что Венера имеет фазы, подобные Луне, что Млечный путь есть скопление звед и т. д., — коллегия вынуждена была официально ответить утвердительно.

При своей поездке в Рим в марте 1611 г. Галилей долбился того, что действительность его открытий была признана и даже письменно засвидетельствована теми астрономами римской коллегии (например, Клавиусом, который в 1582 г. провел реформу календаря) и церковными сановниками, которые вначале их отрицали. Кардинал Монти даже писал покровителю Галилея, великому герцогу Козимо: «Открытия Галилея признаны столь же истинными и действительными, как и удивительными для людей, понимающих дело. Я твердо уверен в том, что если бы мы жили а древней римской республике, то не преминули бы воздвигнуть Галилею статую в Капитолии, дабы оказать почет его выдающимся заслугам».