Системы власти. Беседы о глобальных демократических восстаниях и новых вызовах американской империи

Разговоры о механизме контроля внутри страны напоминают мне рассуждения Аристотеля о демократии. Что же он говорил?

Изучение любой политической системы в наши дни основывается на Аристотелевой «Политике» — эту книгу очень любопытно читать. Аристотель повествует в основном о Древних Афинах. Однако он изучал различные политические системы — олигархические, монархические, — и ни одна из них Аристотелю не понравилась. Он заявил: демократия, вероятно, лучшая политическая система из всех существующих, но и в ней есть великие пороки. Аристотель был очень озабочен этими пороками. Один из них поразителен по своей сути — причем сохранился в своем первозданном виде доныне. Аристотель пишет: «Если бы люди (людьми в те времена звали только свободных мужчин — рабы и женщины людьми не считались) при демократии имели право голоса, то бедняки оказались бы в большинстве. И свое право голоса они использовали бы для того, чтобы отнять и поделить собственность богатых — это несправедливо крайне, и должно быть исключено».

Джеймс Мэдисон[25] пришел к такому же заключению, только образцом избрал Англию. Он заявлял: если бы свободные люди жили при демократии, то бедные фермеры принялись бы присваивать и делить собственность богатых фермеров: провели бы то, что в наши дни вежливо зовется земельной реформой. А это неприемлемо. Аристотель и Мэдисон столкнулись с одной и той же задачей, но пришли к разным решениям. Аристотель сделал вывод: уменьшим неравенство меж людьми, чтобы малоимущие не зарились на добро богатых. Он даже рисует образ города, в котором существовало то, что мы сегодня называем программами государственной социальной помощи, общественными кухнями и т. д. Это сократило бы неравенство, а с ним и утихомирило бедных, покушающихся овладеть имуществом богатых.

Вывод Мэдисона был прямо противоположным: необходимо обуздать демократию, лишить бедных возможности сплотиться и обобрать богатых.

Если пристально посмотреть на американскую конституционную систему, то можно сделать вывод: она создана согласно воззрениям Мэдисона, порицавшего демократию. Система Мэдисона предусматривала полное сосредоточение власти в руках сената. Исполнительная власть в те времена была не более чем управительницей — не то что в наши дни. А тогдашний сенат состоял из людей, представлявших собой поистине «богатство нации», люди эти испытывали большое уважение к собственникам любого имущества и к их правам. Такой и должна быть истинная государственная власть. Напомню еще один факт: сенат в те времена не выбирали. Членов сената назначали законодательные собрания штатов, сами полностью подвластные богатым и сильным мира сего. Палата представителей была намного ближе к народу, но реальной власти у нее было намного меньше. К тому же в политической системе той эпохи еще существовали разного рода уловки, не дозволявшие гражданам слишком активно участвовать в политической жизни страны, — ограничивалось право голоса и право собственности. Замысел сводился к тому, чтобы предотвратить угрозу демократии — то есть народовластия. Эта цель остается неизменной поныне. Она приняла другие формы, но суть ее все та же.

Необыкновенная мудрость

Кембридж, штат Массачусетс

(20 января 2012 года).

Давайте поговорим об экономическом кризисе в Европе и его влиянии на Соединенные Штаты. Евро имеет хождение в семнадцати странах — но ведь в Европейском союзе насчитывается двадцать семь государств.

Очень сложно объяснить, чем занимается Европейский центральный банк (ЕЦБ), если не называть его действия сознательной классовой войной. Довольно широкий круг экономистов, включая целый ряд консервативно мыслящих, отдают себе отчет в том, что наихудшим экономическим курсом из всех возможных во время рецессии является курс жесткой экономии. Необходимо стимулировать экономику во время рецессии, а не сталкивать ее в еще более глубокую яму. Но Европейский центральный банк строго придерживается курса жесткой экономии, а происходит это в основном под влиянием Германии. Федеральный резерв Соединенных Штатов, в отличие от Европейского центрального банка, исполняет — хотя бы теоретически — двойную задачу: сдерживает инфляцию и сохраняет определенный уровень занятости в США. Занимаются этим спустя рукава, но все же таковы официальные обязанности Федерального резерва. А вот Европейский центральный банк обязан лишь сдерживать инфляцию. Это банк для банкиров, не имеющий никакого отношения к народу. У ЕЦБ есть инфляционное таргетирование: 2 %, и не дозволено делать ничего, что могло бы поставить эту цифру под угрозу. На самом же деле инфляция просто не грозит Европе. Но руководство Европейского центрального банка продолжает настаивать на том, что стимулирующие экономику меры — скажем, количественное смягчение и т. п. — неприемлемы.