Сить — таинственная река

«Здравствуй, Таня!

Я очень жалею, что ты уехала в город. Я теперь тоже работаю, ремонтирую комбайн с Иваном Прокатовым. Скоро начнем жать рожь. Ты меня извини, что тогда я накричал на тебя. Как это получилось, я и сам не знаю. В воскресенье ходили на Сить, я, Сережка, Витька и Толька. Рыбы достали мало, и кто-то опять изорвал сетку. Витька говорит, что это не щука, а кто, не знаем. Я тебя там вспоминал и ходил к той сосне, под которой ты стояла. Ты не думай, что я все забыл. Я помню все. И еще извини, что я напоминал тебе про Лешку. Больше этого никогда не будет, потому что я тебя л…

Буду ждать ответа, как соловей лета.

Васька Гусев».

Он запечатал письмо, написал адрес, аккуратно, как в школе никогда не писал, и тайком от матери отнес и опустил в почтовый ящик. Завтра письмо будет в городе, и послезавтра, то есть в четверг, Танька получит его. Значит, ответ надо ждать в субботу…

С признанием в любви, пусть в письме и не полным словом, а лишь одной буквой, Гусь считал, что навсегда прочно связал свою судьбу с Танькой. Она, конечно, может не ответить на письмо, и это было бы очень горько, но ничего бы не изменило. Все равно Гусь постоянно будет думать о ней…

В субботу с утра дело никак не клеилось. Гусь путал шестерни и гаечные ключи, терял шплинты и гайки, опрокинул ведро с бензином, в котором промывались мелкие детали, и вдобавок ко всему то и дело спрашивал у Ивана время.

— Ты что сегодня? Торопишься куда или кого ждешь? — не выдержал Прокатов.

— Да нет, ничего… Я так, — смутился Гусь.

— Если надо куда сходить, иди. Я-то ведь ухожу по своим делам.

— Нет, нет, мне никуда не надо!

Гусь испугался, что Иван может обо всем догадаться. На обед ушли в час дня, а почту разносили обычно около одиннадцати. Гусь прибежал домой. На двери замок. Это хорошо, а то бы Танькино письмо могло попасть в руки матери. Сейчас оно, конечно, лежит за дверью: почтальонка опустила его в щель под верхним косяком.

Гусь открыл дверь, осмотрел сени. Но письма нигде не было.

«Может, мама приходила домой?» — подумал он и поспешил в избу. На столе письма нет, на окнах — тоже. Заглянул на всякий случай в шкаф, потом за тусклое потрескавшееся зеркало, где хранились всевозможные нужные и ненужные бумаги.

«А вдруг мама унесла письмо, чтобы прочитать его бабам на покосе? — При этой мысли Гуся кинуло в жар. — Нет, этого не может быть». Он вспомнил, с каким сочувствием говорила мать о том, что Танька перед отъездом забегала попрощаться, и окончательно утвердился в мысли, что мать не позволит себе так нехорошо поступить. Скорее всего, почтальонка забыла принести письмо. Но тут его осенило: сам сочинял письмо два вечера, и Танька не меньше пропишет. Значит, ответ придет завтра.

Но и в воскресенье письма не было. Не пришло оно и на следующей неделе. И только тут Гусь понял: ответа не будет. Танька обиделась навсегда, на всю жизнь. Она потому и уехала в город, чтобы забыть его, Ваську, чтобы никогда его не видеть. И пусть! Он все равно помнит ее, думает о ней. И это она не может запретить…

А в бригаде уже началась уборка ржи.

Погода как на заказ — сушь. Утром, едва подсохнет роса, прокатовский «СК-4» уже утюжит ржаное поле.

Грохот работающей машины, пыль, зной и постоянное напряжение — вовремя сбросить солому из копнителя, быстро расчистить транспортеры, когда их забьет соломой, позаботиться о смазке и заправке комбайна — все это было так непривычно и ново, что в течение дня Гусю некогда и подумать о чем-либо, кроме работы. О Таньке и неполученном от нее письме он вспоминал лишь вечером, во время ужина. Но едва его голова касалась подушки, он тут же засыпал мертвецким сном, чтобы на рассвете снова спешить к комбайну. И так каждый день. Даже обедали в поле. И первый в жизни заработок Гусь получил тоже возле комбайна.

Целых тридцать семь рублей! Сумма эта казалась настолько большой, что Гусь не мог придумать, куда ее истратить. Он бы немедленно купил сапоги-бродни и подводное снаряжение, но ни того, ни другого в магазине сельпо не было. И он отложил деньги на ружье, настоящее ружье, которое стоило сорок пять рублей.

— Ты бы лучше костюм купил, — посоветовал Гусю Прокатов. — Парень большой, с девками скоро гулять будешь, на танцы ходить… Без костюма никак нельзя!

Гусь ничего на это не ответил: на что костюм, если Танька и письмо-то не хочет написать!..

32