Сицилианская защита

– Это твоя Шелестова. – Вика сузила глаза. – Эта тварь, она просто меня достала сегодня. «Виктория Евгеньевна, а эту бумажку я правильно положила?» «Виктория Евгеньевна, а этот карандаш отсюда?» Как я ее не убила, я не знаю.

Надо отметить, что получилось похоже. Эти интонации, эти тягучие фразы…

– Вик, не драматизируй, – попытался я усмирить начинающую дымиться от гнева подругу. – Ну столкнулись вы лбами, обе молодые, красивые, талантливые… Бывает.

О, это я зря брякнул. Надо было сказать «ты», а не «вы». Теперь начнется. Устал, устал… Спать пора.

– Кто молодой? Кто красивый? – заорала Вика. – Эта облезлая кошка, на которой клеймо негде ставить? О чем ты с ней говорил, когда я ушла, а? С какого она тебя за плечи нежно обнимала? Может, я чего не знаю?

– Ни о чем, – развел руками я. – Так, перекинулись парой фраз.

Ай-ай-ай… Кто-то уже и на меня барабанит, кто-то сделал свой выбор не в мою пользу. Пора кого-то на рею, на солнышке сушиться вешать. Вычислю, найду и… И я придумаю, что сделать, у меня богатая фантазия.

– Значит, так, – вдруг неожиданно спокойно сказала Вика. – Либо ее через неделю в редакции не будет, либо…

– Либо? – заинтересовался я. Люблю, когда мне условия ставят.

– Либо ее в редакции все равно не будет. Позвони Зимину, милый, позвони. А то ведь я сама позвоню, только Елизе.

– Стоп, – выставил я руки перед собой. – Стоп. Пошли спать. Утро вечера мудренее.

– Пошли, – согласилась Вика. – Но я надеюсь, что ты меня услышал.

Н-да, прорезаются зубки-то…

Глава 10, в которой герой разговоры разговаривает

Не знаю уж, как спала Вика, взбудораженная минувшим днем, я лично спал как младенец – крепко и сладко. Просыпаться утром не хотелось, но пришлось – желудок учуял божественные запахи оладушек, доносящиеся с кухни, и взревел, врываясь в сон: «Хозяин! Хочу, хочу, хочу».

Я потянулся и еще раз принюхался – ну да, ни с чем не сравнимый запах горячего теста и ванили. Они, оладушки! Где были – у бабушки.

Я прошлепал на кухню и убедился, что так оно и есть – на огромном блюде высилась гора вредной и калорийной, по мнению женщин, но такой прекрасной и вкусной, по мнению мужчин, еды. Замечательно дополняли эту картину розетки с вареньем и медом, стоящие на столе.

– А сметаны нет, – сообщила мне Вика, скидывая со сковородки на блюдо очередную порцию оладий. – Не подумала, не зашла, не купила. Жаль…

– Да леший с ней, со сметаной, – нацелился я на одну оладью, явно строящую мне глазки. – Я их и так сейчас, все до единой… Ну, может, тебе парочку оставлю!

– Стоп, стоп, стоп, – подбоченилась Вика. – Я даже не требую, чтобы ты умылся и побрился, но иди хоть штаны надень.

Я счел требования разумными и, выполнив ее пожелание, уже через две минуты с огромным удовольствием уплетал горячую ароматную выпечку, попеременно макая ее в розетки и думая о том, что все-таки правильно я вчера поступил, когда не стал объяснять Вике неверность ее поведения и с ходу вправлять ей мозги. Вон полежала, подумала, сделала выводы. И ей хорошо, и мне вкусно. Хотя, само собой, профилактику ей устроить надо.

Сама же вчерашняя скандалистка сидела напротив меня и глазела на то, как уменьшается гора… Ну как гора… Уже холмик оладьев.

Наконец я отвалился от стола, окинул взглядом стопочку оставшейся вкуснятины, сложил руки на животе и сыто пробормотал:

– Спасибо тебе, добрая девочка. И пусть Христос сделает тебе какую-нибудь радость из тех, что ты сама себе пожелаешь.

– Ну ты и завернул. – Вика покачала головой. – Ты сытый?

Я кивнул.

– Стало быть, ты сейчас добрый? – лукаво осведомилась маленькая хитрюга.

Я уже понял, что она задумала. Слава богу, а то я вчера грешным делом даже подумал, что переоценил ее.

– Добрый. И безопасный, потому как я сейчас не то что догонять кого, я сейчас и встать-то не смогу.

– Ну и хорошо. – Вика потупилась и забормотала: – Слушай, ну я вчера, конечно, погорячилась. Не знаю, что на меня нашло, просто как-то все сразу – и одно и другое. Эта Шелестова еще со своими улыбочками, подколками, подначками. Ну вот, в результате все вместе как-то спрессовалось, и я сорвалась, какой-то ерунды тебе наговорила. Ты не думай, я никому бы и звонить не стала…

– Да если бы даже и позвонила. – Я все еще отдувался после еды. – Хуже бы только себе сделала.

– Почему? – Вика явно обрадовалась диалогу и тому, что я на нее, похоже, не сержусь. – Елиза мне сказала…

– Мне знаешь сколько людей говорили: «Старик, звони в любое время, я решу любую твою проблему», – визитки давали и конечность мне трясли? Как ты думаешь, хоть один из них сдержал слово?

– Нет? – Вика предположила наиболее вероятное развитие событий.

– Те, к кому я обращался, – нет. Но я обратился только к трем, да и то по молодости и по глупости, а потом понял, что этот процесс не имеет смысла и почти всегда и везде из своих проблем выпутываться надо самому.